Операция "Берег" - Юрий Павлович Валин

— Ничего, в Сталинграде бывало и похуже, — в паузе между грохотом и сотрясением говорит Митрич, сам себя не особо слыша.

Вот — про Сталинград наш Мамуд-Мамед вполне знает, кивает, пилотка на манер тюбетейки сидит поперек головы, уши в земле, но нормальный же парень.

…Нет, не попал снаряд в ячейку, ставшую пулеметным гнездом. Оглушило малость, но не побило. Вот что значит правильно и вовремя примененный арычно-копательный опыт, очень своевременно углубились и заглубились.

…Из незнаменитой впадинки немцы отошли, не сдюжили. Перестрелка шла справа, где враг участок траншеи себе таки выгрыз. Кажется, и там не особо фрицы продвинулись, и у насыпи наши удержались. Перерыв. На полдник с компотом.

Митрич утер морду пилоткой, поморщился. Морда ничего, а на спине под гимнастеркой пот порядком размочил насыпавшуюся за шиворот землю, липнет отвратительно. Ладонь почему-то до крови сбита. Вообще не вспомнить… когда диск заклинило, что ли? Экое варварство по оружию так лупить, товарищ Иванов. Механизм в чем виноват-то? Нервишки сдают. В остальном ничего, только патроны на исходе.

Молчит траншея, поле за спиной словно вымерло. Дымы от горящих танков, воронки, остатки разбитых орудий, свежих воронок просто тьма. Когда-то товарищ Иванов вместе с женой в планетарий ходил, там Луну «приближенно и модельно» показывали — тоже вся изрыта кратерами — смотреть страшно. Тут тоже страшно, даже еще страшнее — солнце прямо над макушкой нависло, кажется, сейчас навалится и до конца непутевую планету сожжет.

— Эй, есть кто живой?

Высунулись из траншеи разом три башки. Живы штрафные славяне и мамеды. Уж точно полегло много, но живы.

— Патроны есть?

— Так есть, подкинули нам. К тебе старлей посылал, но не высунуться было.

— А компот? Или вода какая сельтерская?

— Сдурел? Какой компот? Может, пива тебе еще?

Понятное дело. Сперва держи патроны, воюй, а водичку потом как-нибудь.

За патронами сползал Мамед, приволок россыпью и в пачках — снабдили щедро. Пытался что-то объяснить: «тарища лейтенанта, тарища лейтенанта». Нет, видимо, со званиями сложная тема, это в будущем освоит. Насчет комвзвода понятно — убит, наверное. А может, отошел на ротный КП, что тоже можно понять. Чем тут командовать? И людей мало, и знают всё сами.

— И все же без воды нам, друг Мамед, и «не туды и не сюды», — пробормотал Митрич, пытаясь облизнуть ссохшиеся губы. — Смотрел такое кино? Нет? Что ж ты так, нужно все же от арыков порой отвлекаться, культурно отдыхать.

Улыбался второй номер — зубы на диво ровные, белые. Молодой еще совсем.

— Ладно, придется предпринять разведывательную вылазку со снабженческими целями. Что рискованно, но без водички мы до вечера к войне всякий интерес потеряем…

…Полз Митрич налегке — только лопатку взял, да одну гранату на всякий случай. Видимо, явное нарушение устава, но хрен с ним…

Вроде и недалеко, а ползешь-ползешь — солнце шею и спину прижигает, прямо испанский инквизитор какой-то, а не привычное небесное светило. Тут главное пилотку не потерять — а то будешь голым потным теменем на версту сверкать.

…Стрелять начали, когда Митрич до дохлых немцев уже дополз. Лежали те, конечно, неудобно — вот же фашистская порода, нет бы спиной и флягой повернуться, подставить. Пришлось ворочать. От фрицев пахло пропотевшей тканью, густой кровью, и чем-то… мазь какая? От вшей, что ли? Или одеколон такой мерзкий? Над головой свистнуло… потом мертвец вдруг дрогнул, качнулся навстречу. Митрич даже слегка вздрогнул — оживать фриц вздумал, что ли? Нет, пуля в плечо трупа стукнула. Из винтовки пуляют, но довольно метко. Нужно как-то осторожнее.

Бормоча нехорошее, Иванов выцарапал из кармана заветный ножичек, срезал на немце ремни амуниции. Есть что-то во фляге, булькает. Не поднимая головы, Митрич дополз до соседнего тела — снова свистнуло поверх башки. Упорный фриц, выслеживает, определенно не отстанет. Хорошо еще пулемет не подключился, тогда совсем весело было бы. Лежа носом в чуть побуревшую траву — немецкая кровь уже впиталась — потянулся к поясу. Этот фриц лежал поудачнее, крупом кверху, флягу удалось отстегнуть сразу.

Звяк!

Это по немецкой каске. Опять почти точно. Нет, вряд ли снайпер, просто какой-то гад меткий и идейный.

Ругая себя, Митрич двинулся к третьему мертвецу. Как говаривали в том давнем шебутном Петрограде — «жадность фраера сгубила»…

…Полз, волоча немецкий ремень с нанизанными флягами и прихваченный «шмайсер». Немец пулял и пулял — размеренно, словно ему больше делать нечего. Пули проходили то выше, то в землю попадали. Главное, и пережидать бессмысленно — на виду Иванов, просто далековато для стрелка. Вот — опять… Прямо даже чувствуешь, как фриц затвором щелкает, вот даже не очень суетливо…

Предчувствовал Митрич неминуемую боль, тут оставалось только догадаться: в спину, ногу, затылок, или вовсе в жопу? Но обошлось. Внезапно ожил «дегтярев» — выдал чересчур длинную очередь и уж явно — высадил в белый свет как в копеечку. Но отвлек немецкого стрелка на мгновенье, потерял тот настроение и ритм…

Курская дуга. Бой в захваченных немецких окопах

(это позже — 10 июня, подразделение 285-го стрелкового полка)

…Свалился в ячейку Митрич, отдуваясь, пояснил напарнику:

— Не делай так, Мамед. Не ползай за барахлом. Глупое дело. Лучше перетерпи.

В траншее тех умных слов наблюдатели слышать не могли, но подтвердили, крикнув:

— Вот дурак ты, Митрич. Понапрасну бы лег сейчас. Он нужен тебе, тот автомат? Совсем мозги отшибло?

— Да разве спорю? Но потянуло проветриться, прогуляться. Денек-то жаркий, — отозвался Иванов.

В ответ крикнули что-то некультурное, но Митрич не слушал, исследовал добычу. В одной фляге оказалось нечто дерьмоватое, вроде холодного кофе. В другой была теплая, пахнущая металлом вода. Вот третья удивила — винцо кисленькое, белое, разбавленное-разбавленное, но почему-то очень приятое, даже кажущееся прохладным.

— Нельзя