Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

– Нет.

– Говорю же – высшая секретность! Слышал только, что они устраняют серьезно проштрафившихся характерников... Но это и так общеизвестно. Неплохо, пожалуй, туда попасть! — мечтательно сказал Савка.

К радости Северина, принесли блюда, и все внимание переключилось на них. Ярема помолился, перекрестился, мельком уничтожил порцию горохового супа, добил третью гальбу пива, после чего вытер усы и заказал четвертую. Затем посмотрел на огромный горшок перед ним и провозгласил:

— Вареники-мученики, сыром вам бока забивали, маслом глаза заливали, в чугуне кипели за нас, грешных, такие муки терпели, — и проглотил первого вареника.

- Аминь, - пробормотал Савка.

Северин жевал вкусную кровянку, но удовольствия от обеда не получал. Упоминание об отце испортило аппетит.

Ярема нахваливал вареники за правильное соотношение начинки и теста.

– Вы посмотрите на них! Настоящие кулинарные шедевры. У меня дома так готовят! Присмотритесь, как спелая вишня, коснешься — и лопнет, — с пылом настоящего гурмана объяснял Яровой. - Хорошая корчма. Обычно лепят вареники из толстого слоя теста, а начинки кладут дудки!

Игнат поковырялся ножом в зубах и поинтересовался у хозяйки, нет ли здесь застелящих ему девушек, на что получил возмущенный ответ, что это приличная корчма и пусть паныч таких девушек ищет по менее респектабельным кабакам.

Характерники расплатились и двинулись дальше. Ярема расслабил черес на пару делений и зажег трубку с коноплей, а Савка сорвал по обе стороны дороги большого подсолнечника и лугал семена на ходу. Филипп долго смотрел на него, а потом заметил:

– Ты оставляешь за нами след.

- Друг, нас здесь пятеро всадников - как ты мог, наверное, заметить - и мы вместе оставляем такой след, что его даже слепой увидит. Но если тебе очень хочется, то я не буду мешать, если ты побежишь с помелом заметать наши следы, чтобы ни один коварный враг Гетманата не выследил верных рыцарей Серого Ордена.

Филипп пожал плечами, достал варган и неожиданно развлек ватагу небольшим концертом, и ему долго аплодировали. Тавриец тот чудак, подумал Северин.

Характерники проходили поля и села, собирая сторожкие и восторженные взгляды на черешках. Шаркань явно понравился Офелии и пытался бежать рядом с ней, над чем Ярема весело смеялся. Савка травил байки, Игнат получил зачитанную «Энеиду» и иногда декламировал вслух любимые строки, а Филипп молча изучал атлас.

Вечер догнал их недалеко от Ржищева. Характерники поискали на карте убежище на ночь и выбрали гостеприимный двор неподалеку. Там и случилась первая ссора.

— Жидовский кабак? - сплюнул Игнат. — Да я лучше подавлюсь, чем в таком ночевать.

Лицо Филиппа побледнело. Он сжал губы, подъехал вплотную к Гнату и влепил ему оплеуху — мощную и звонкую, как выстрел. Слобожанин чуть не заточился на землю.

– Моя мать – еврейка, – процедил Филипп.

Игнат зарычал, сжал кулаки и полез в драку, Ярема и Северин бросились между ними. Не имея возможности получить оппонента, Игнат закричал:

— А как еще можно относиться к вам, проклятые иуды! Веками ростовщили, обдирали, на крови нашей золото зарабатывали! А потом вместе с ляхами против Хмельницкого воевали, предатели!

С гостеприимного двора выглядывали люди.

— Братья, умоляем, — сказал Савка.

— Пельку стулья, потекало, — отрубил Игнат.

– Тогда тысячи евреев вырезали к ноге, – невозмутимо ответил Филипп. — Напомню, что в то время казаки также воевали против католиков, которые поддерживали Речь Посполитую. Может, ты и Ярему изменником считаешь?

Игнат задохнулся от гнева и снова старался ответить ударом, но Северин и Ярема держали его надежно.

Когда Бойко успокоили, он потер красную от удара щеку, окинул Филиппа убийственным взглядом и скрылся за дверью, которую распахнул яростным копняком. Тавриец спокойно сказал, что переночует возле овин, потому что ему так удобнее, и пусть не думают, что это как-то связано со ссорой.

— Люблю ночевать под открытым небом. Мне в четырех стенах тесновато.

Владелец гостеприимного двора спросил, хорошо ли у них, на что ему только кивнули, и он больше не переспрашивал. Характерники разошлись комнатами, а Игнат нашел местную женщину, охотно застилавшую всем готовым оплатить ее услуги.

Северин еще долго вертелся в постели: необычно было спать одному в комнате без тихого храпа Захара. Впрочем, его скоро заменил грохот из-за стенки — брат Малыш дал храпа, не беспокоясь о неприятном завершении дня. На Северина ссора произвела впечатление. До сих пор он не понимал, как произошел раскол в Ордене, как он мог треснуть и родить Свободную Стаю... И сейчас Чернововк понял, что Орден — не монолит, а только сообщество разных людей, сплоченных вместе правилами и проклятием.

Во сне он снова видел Лину. Ведьма приходила пылкая и безмолвная, сливалась с ним движениями и поцелуями, улыбалась и стонала, но всегда таяла на рассвете, и Северина снова грызла, почему девушка просила забыть ее.

Он проснулся и вздохнул. Чем больше юноша о нем думал, тем больше хотел увидеть. Или они не дружили почти пять лет? Не нравится ли ей? Или ночь Купалы не сблизила их? Разве это не имело никакого значения? Почему он должен взять и вычеркнуть ее из своей жизни?

Хотелось написать письмо, объяснить, что он не может даже заглядываться на других девушек, потому что каждую сравнивает с ней. Может именно об этом поют кобзари и пишут поэты? Может, это и есть любовь! Разве от него можно так легко отрекаться? Но письмо нарушило бы слово, которое он должен был держать...

Северин, вздохнув во второй раз, двинулся во двор, где заскочил Филиппа, читавшего книгу без переплета.

– Как ты, брат? – спросил Северин.

- Не нужно, - евреев окинул его странным взглядом. – Мы все взрослые люди. По крайней мере, должны отвечать за свои поступки, потому что на это указывают серебряные скобы. Я и Игнат не должны быть друзьями. Это путешествие знакомит между собой молодых собратьев из разных полков, но не обязывает их дружить. После этого происшествия наши дороги разойдутся навсегда. Такова жизнь.

– Мне жаль, что так сложилось.

– Не надо жалеть. Ты слишком беспокоишься о чужих несчастьях, брат. Я слышал и худшие слова в свой адрес. Привык.

Филипп вернулся в книгу. Северин почувствовал себя болваном и решил больше не заводить с таврийцем разговоров. В конце концов тот был прав — после путешествия их дороги разойдутся.

Ярема не просыпался и спал так крепко, что его пришлось будить всей