Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин

– Ты тоже рисунок видишь? – спросила я и прикусила губу. И тут же устыдилась: от кого тут скрывать свои тайные способности?

Отец кивнул:

– А что, остальные не видят? Даже эти… маги?

– Нет. Считается, что это секретные ключи, которые маг рисует только в воображении.

– Да и бог с ними! – Отец привлек меня к себе и крепко обнял. – Эх, Томка! Испереживался я, пока ты в коме три года лежала! Труп трупом. Только деньги и спасли, врачи не стали тебя от аппаратов отключать. А ведь похоронить тебя пытались. А ты жива. Я знал! – Он смахнул со щеки скупую мужскую слезу. – И душу чужую в твоих глазах увидел. Только не верилось мне на радостях…

И отец, торопясь, сбиваясь, очень коротко рассказал о своей жизни и о нескольких неделях жизни Тиррины в моем теле, а потом потребовал рассказа от меня.

Я тоже постаралась не вдаваться в подробности. И ни слова о том, как первое время сходила с ума от отчаяния, беспомощности, чуждости незнакомой и жуткой реальности. А вот о том, что представляет собой Дэйтар, сфера Суаф, Нижний и Верхний миры и в целом Вселенная, куда я попала, рассказала, как могла.

Отца больше интересовали политические шахматы. Расстановка фигур. Сильные и слабые стороны противников. Магия. Айэ и их роль.

– С демонами более-менее понятно. Магов я тоже видел. А вот что за айэ и шестнадцать их владык и владычиц? – спросил он.

– Я с ними мало сталкивалась. На первый взгляд больше всего они напоминают земные легенды о малом народце, альвах и низших духах природы. Русалки там, феи, домовые… Но это поверхностное сходство. Дэйтар говорил, что айэни паразитируют на магических потоках миров. Тут тебе с Дэйтаром лучше поговорить.

– И поговорю. Любишь его? – прямо спросил отец.

– Не знаю.

Он удивленно вскинул брови, и я поторопилась объяснить:

– Я не знаю, как называются мои чувства, я впервые их испытываю. Но я знаю, что мир без него становится пустым и тусклым. Любой мир, пап. Дэйтар нужен мне как воздух, как вода… Я сделала свой выбор и на Землю не вернусь. Прости.

– Ну что ты, что ты… Так и бывает. Дочери… они уходят. Это нормально. – Он резко отпустил меня, даже оттолкнул и отвернулся.

Я замолчала. Растерялась.

Никогда не видела, чтобы отец плакал. И мужчин утешать не умею. Что я ему скажу? Я выросла, он и сам это понимает.

– Единственное, что я желаю всем сердцем, – чтобы ты была счастлива, дочка, – глухо сказал Коршунов. Тяжело вздохнул, вытер лицо ладонью и повернулся. – Я благословлю вас.

– Ты решил остаться? А как же мама?

Мы не говорили о матери с моего раннего детства, папа даже имени ее старался не упоминать. Я знала, что она где-то существует, но не хочет разводиться с отцом, да и он не стремился: на его деловой репутации развод плохо скажется. Большие деньги любят тишину и внешнее благополучие. Отец – инвестор, а семья – это инвестиция. Какое к нему будет доверие партнеров, если он свои тылы не смог сохранить?

Андрей Васильевич усмехнулся:

– Она только обрадуется, если я исчезну. Правда, по нашим законам, если нет трупа – нет наследства, и она пять лет не сможет наложить свои лапки на наше имущество. Да и я давно составил завещание, все предусмотрел, управляющего подобрал. Больше чем пожизненную ренту от моих фондов твоя мать получать не сможет. Столько же, сколько она получала, с учетом инфляции. А если когда-нибудь нам удастся вернуться, мы не будем нищими. Я должен быть рядом с тобой, Тома. Не беспокойся, надоедать и мешать не буду, и на жизнь сумею заработать. Крепкие руки и ясная голова во всех странах ценятся, даже если страна – в чужом мире.

– Люблю тебя, пап! – Я крепко-крепко его обняла.

Мы еще о многом успели поговорить.

Дедушка Энхем тоже заглянул к нам (я вызвала его через Аркуса), был представлен папе, и под чашку местного аналога бодрящего чая расспрошен Коршуновым вдоль и поперек, но по верхушкам. Папа умел задавать вопросы, словно прошел обучение в школе ФСБ.

– Почему вы предложили моей дочери покровительство? – прищурился Коршунов. – В обмен на что? Я, знаете ли, не столь наивен, как двадцатилетняя девушка.

– Двадцатитрехлетняя! – выпалила я и покраснела. Ужас, как подумать! До такого возраста дожить и не узнать никакого разврата!

Стариковские щеки Энхема тоже слегка порозовели, но совсем по другой причине. От возмущения.

– Сар Андрей, вы подозреваете меня в корысти? Меня? Я не желал никакого зла и ни в чем не обманывал вашу дочь. Мне стало жаль ее. Если и была корысть, то только в том, чтобы ослабить по праву старшинства ее узы с айэни Зим, которые девочка по неведению добровольно наложила на себя.

– По праву старшинства? – Коршунов мгновенно уловил суть. – То есть вы можете и мою отцовскую волю оспорить?

– Ну что ты тут устроил патриархат и домострой, пап! – прошипела я. – Я совершеннолетняя!

Предатель дворецкий тут же строго так на меня глянул:

– Твой отец прав. Магически ты еще подчинена родственным узам, как кровным, так и духовным. Кровные останутся до конца жизни, а духовные можно и разорвать. Отречься.

– С какой стати? Меня все устраивает.

Вот ведь развели тут табель о рангах!

– Я не возражаю. Мне нужно знать цели, – упорствовал отец. Он иногда становился не Коршуновым, а Ишаковым.

– Что ж, – вздохнул магистр Чесс. – Признаться, я не хотел упускать вашу девочку не только потому, что увидел в ней менталиста с необычным магическим щитом. Уже одно это меня заинтересовало. А еще там был целый букет прекрасных загадок. Я надеялся, что мэйс Тайра, а именно это имя, да и облик тогда носила леди Тамара, может стать супругой моего ученика и господина, графа Дэйтара Орияра. Так что можете считать, что я корыстен и возмечтал получить во внучатые зятья самого Ворона по линии духовного родства.

– Пожалуй, тут не корысть, а сплошная головная боль, – усмехнулся отец и заслужил понимающую улыбку дворецкого. – Но мы ее с вами разделим, магистр Чесс.

Вот как у него так получается? Всего пару часов в чужом мире, а уже почти свой!

Наша идиллия была нарушена тонким, на грани слышимости, воем. Казалось, звук шел отовсюду. Дворецкий, что-то буркнув, мгновенно испарился, исчезнув за дверью.

Я дернулась бежать за ним, но отец сцапал меня за руку:

– Куда? Сказано: из кабинета ни шагу!

Отец мало того что в армии служил и считал, что настоящий мужчина обязан пройти армейскую школу, так еще и меня заставлял держать форму. До строевой подготовки дело не дошло – зачем мне ходить строем? – но вот приемам рукопашного боя и стрельбе по мишеням он и его охранники меня