Танки решают все! Битва за будущее - Константин Мзареулов

— Языков привел, — доложил командир разведроты.

Самым ценным языком оказался гауптман, в чьем планшете имелись карты местности с расположением вражеских подразделений. Немец уныло косился на победителей и на вопросы хоть и нехотя, но все-таки отвечал. Двое других — одетые в рванье парни лет двадцати пяти — молчали, как глухонемые, — явно с перепугу.

— Кто такие? — без интереса спросил Часов.

— Вроде как местные туземцы, — Макар словно не был уверен в своих словах. — Прятались в лесу. Когда ребятишки их взяли, упали на колени, стали оккупационные марки совать и просить, чтобы не убивали.

— Не убивайте, — заскулил один из парней. — Господин офицер, мы случайно в лесу заблудились. Гляньте, у меня желтая звезда пришита, и у Семы тоже…

— У меня на танке красная звезда нарисована, ну и что? — не понял Алексей. — Вас спрашивают, кто вы такие.

Раппопорт, внимательно присмотревшись, вдруг заулыбался и сказал:

— У них же на лбах печать синагоги большими буквами нарисована. Наверное, сбежали из жмеринского гетто.

— Не бежали, — уперся парень. — Случайно в лес попали.

Его спутник — видимо, тот самый Сема — вдруг охнул, разглядывая вытаращенными глазами звезды на боевых машинах. Затем, толкнув приятеля локтем, пробормотал:

— Изя, таки это не власовцы, они советские…

— А если советские, то почему в погонах? — возразил Изя.

Им объяснили, что в Красной Армии с февраля введены погоны. Раппопорт и Авербух даже показали документы, но беглецы из Жмеринки продолжали сомневаться. По их словам, полицаями в гетто служили не только украинцы, но и вполне правоверные евреи, так почему во власовской армии не может быть офицеров-евреев. Выручил Черкесиани, нашедший в своей машине последние номера московских газет. После этого парнишки разрыдались, как маленькие, и Сема Финкельштейн — тот, что сообразительнее, поведал историю, от которой прослезились многие танкисты.

Они действительно бежали, надеясь пробраться в Шаргород, потому что тамошний юденрат, то есть руководитель гетто, хитрый пройдоха и никого не выдал немцам. Пока здесь стояли румыны, можно было сравнительно безопасно жить и в Жмеринке, хотя всех евреев оккупанты выгнали из квартир, согнав на две-три улицы, обнесенные колючей проволокой. Все были обязаны носить на одежде желтую звезду Давида и работать за гроши.

Назначенный юденратом Адольф Гершман, бывший бессарабский адвокат, еще с довоенных времен был дружен с претором, то есть начальником жандармерии господином Ионеску, которого когда-то отмазал от приговора за мошенничество. В Жмеринке они вместе крутили гешефты, обитатели гетто за гроши производили разные товары и провиант для оккупантов, работали на железной дороге, а румыны никого не убивали — только били, грабили и иногда насиловали девушек. В соседнем городе Браилов, где стоял немецкий гарнизон, евреев держали в концлагере и методично истребляли.

Многие жители местечек, оказавшихся под немцами, старались бежать к румынам в Жмеринку, но Гершман выдавал почти всех беглецов, потому что иначе немцы могли не посчитаться с румынами и перебить все гетто. Впрочем, лучших работников юденрат все-таки оставлял, прятал от нацистов.

В прошлом месяце что-то случилось, румыны внезапно исчезли, и теперь в городе командуют гансы, которые не церемонятся. Немецкая солдатня и хохлы-полицаи совсем озверели, грабят, насилуют и убивают жителей гетто десятками. Иногда из Жмеринки уводят большие группы людей — якобы на строительство укреплений, но никто не возвращается. Народ в ужасе, но лишь немногие отваживаются бежать за колючую проволоку. Изя и Сема все-таки решились на побег, когда их погнали рыть противотанковый ров на подступах к Жмеринке.

— Как вы думаете, госп… товарищ командир, — умоляющим голосом осведомился Сема, — шаргородский юденрат укроет нас?

Потрясенный его рассказом Часов машинально кивнул, но мгновенно спохватился.

— Насколько я знаю, Шаргород уже взят, то есть никакого юденрата больше нет и гетто тоже. Надеюсь к вечеру и вокруг жмеринского гетто проволоку снимем. Так что советую отсидеться где-нибудь возле кухни, вечером возвращайтесь домой.

— Может, они дорогу на Браилов знают? — осведомился Заремба.

Изя и Сема подтвердили, что прекрасно знают дороги и тропинки. Вскоре они, хлебнув по сто граммов сидели в головных броневиках, и бригада, обходя узлы немецкого сопротивления и недостроенный противотанковый ров, ринулась на Браилов.

Гарнизон не ждал внезапного появления танков и мотопехоты, поэтому городок и мост через реку Ров взяли с ходу. В концлагере заключенных оставалось совсем немного — эсэсовцы и полицаи успели расстрелять несколько сот человек. Увидев котлован, заполненный трупами изможденных евреев и пленных красноармейцев, Часов не выдержал. По его приказу, всех охранников и полицаев повесили на фонарных столбах.

К вечеру 8-й гвардейский стрелковый корпус Краснобородова, выбив немцев из Жмеринки, с боем форсировал Ров в нескольких местах. Весь следующий день бойцы корпуса отбивали свирепые контратаки немцев и расширили плацдарм, достигнув линии Лопатинцы — Людавка. Тем временем на плацдарм подтягивались части 2-й танковой армии. На рассвете сотни танков, прорвав оборону противника, устремились на Винницу.

В дальнейшем наступлении Часов не участвовал, сдав бригаду Барчукову, он вернулся в академию — писать отчет о совместных действиях танков и бронетранспортеров. Между строк Алексей вставил отдающий крамолой вывод: дескать, старая организация танковых полков — по 40–50 машин с батальонным звеном управления — была более гибкой, тогда как при нынешних штатах полк получается слабеньким.