"Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 - Елена Звездная

Образы гибнущего Петербурга и объятых пламенем дворцов. Искажённые лица близких. Просто концентрированное ощущение беспомощности перед всепоглощающим, абсолютным потоком неумолимого времени. Всё это слилось в единый вихрь, разрывающий хрупкий человеческий разум, отчаянно пытающийся защититься… и тем самым загоняя себя всё глубже и глубже в ловушку, бесконечно воспроизводя и усугубляя ментальные травмы, создавая новые и подменяя ими «приевшиеся» образы.

Связь с телом передавала сигналы лишь в одну сторону, сообщая подсознанию об истощении, спровоцированном непродолжительной комой.

Артур не стал грубо вмешиваться во всё это, хоть в какой-то момент ему и захотелось поступить именно так, когда то немногое человеческое, в нём сохранившееся, возопило: «ради чего?». Вместо этого он начал мягко и ненавязчиво замещать откровенно абсурдные, не несущие в себе информации стабильные образы. Самые простые: лужайки, спальни, кабинеты академии, тихие беседки… места, в которых агонизирующий и едва живой разум мог бы на время остановиться, найти тишину, покой и точку отсчёта в царящем вокруг хаосе.

Лишь после этого, глядя на начавшие происходить положительные процессы, он позволил себе отрезать разум Лины от ноосферы, став для неё стеной, сквозь которую не могло проникнуть ничего лишнего.

Стабильность, незыблемость, предсказуемость — три столпа здорового ума в любом из возможных смыслов.

Постепенно потоки Пси цесаревны стабилизировались, наладив стабильное «сообщение» между телом и пси-ядром разума. Беспорядочные всплески мощной ментальной энергии, рождавшие новые проявления ужаса, постепенно перенаправлялись на восстановление повреждённых частей конструкта. Впервые за субъективно долгий срок Лина ощутила некое подобие «ритма жизни», вырвавшись из бесконечно-ужасной петли.

В каком-то смысле, это было похоже на настройку расстроенного инструмента, струны которого были готовы вот-вот лопнуть от напряжения и неумелой игры.

Следующим шагом стала тонкая работа с самой связью между телом и пси-ядром разума. Он не стал её «чинить» или «укреплять», понимая, что такое прямолинейное воздействие оставить отчётливо видимые следы. Вместо этого он поступил куда изящнее, приглушив весь фоновый шум и ментальный мусор, обычно в пассивном режиме испытывающий такую связь на прочность. Параллельно он, немного поразмыслив и зафиксировав взятые темпы восстановления, начал со стороны тела усилять и подталкивать испытываемые тем ощущения: запах свежих цветов, принесённых Владимиром; ритмичное дыхание задремавшей в кресле у постели Ксении; проталкиваемое кровотоком тепло.

Он напоминал Лине, что где-то там ещё существует мир, возвышающийся за пределами затянувшегося кошмара. Мир, где есть тело и люди, ожидающие её возвращения.

Но главной работой, проходящей «на фоне» всего остального, стало сглаживание углов, образованных самим пребыванием в петле. Нельзя было просто вычеркнуть субъективные месяцы и годы, проведённые в Нигде наедине с собой. Нельзя было стереть кошмары, ставшие частью опыта Лины, частью её самой. Но можно было заставить их выцвести, оттениться на фоне воспоминаний о реальности. Как? Через незначительные, на первый взгляд, аномалии. Трещины в логике происходящего. Визуальные искажения. Звуки, не подходящие ситуации.

Все эти микроскопические несоответствия подсознание Лины, обрабатывающее информацию, не могло игнорировать вечно. Это свойство разума: вычёркивать то, что не представляет интереса. А «сны», «иллюзии» по мнению сознания были самым что ни на есть бесполезным балластом, отправляясь туда, где им самое место. Оставались только мысли и выводы самой цесаревны, в один момент поставившей под сомнение кажущуюся абсолютной реальность пережитых кошмаров.

Это был ключевой момент. Точка отсчёта. Её личный Рубикон. Результат упорной и глубокой работы Артура Геслера, которому прежде не приходилось делать ничего, сравнимого по сложности и масштабу. Но он исправлял последствия своих же действий, в очередной раз убеждаясь, что заигрывания с разумом небезразличных людей — та черта, за которую переступать не стоит.

«Снаружи» в это же самое время минули не минуты, а часы, сложившиеся в первые сутки и пошедшие на второй круг. Владимир и Ксения обычно дежурили в помещении поочерёдно, здраво опасаясь того, что найдётся какой-то недалёкий кретин, который решит помешать Артуру со столь тонкой работой.

Сейчас же наступили те короткие часы, когда они находились в покоях цесаревны одновременно: Владимир отдыхал после затянувшегося совещания с нарисовавшимися «коллегами по Плану», посланными Единым Китаем, а Ксения медленно листала новостные сводки, ещё не освободившиеся от поднятой Артуром в Штатах информационной бури.

И даже так каждый вздох Лины, каждый едва уловимый звук заставлял девушку вздрагивать.

— Он рассчитывал на несколько часов. — Тихо проговорила Ксения, больше для себя, чем для Владимира. — Всё затянулось. Что, если всё пошло не по плану?..

— Доверься ему, Ксю. Артур пока ни разу нас не подводил, верно? И задержка, к тому же, оговорённая заранее, это ещё не повод сомневаться в нём. Даже если он и выглядит пугающе.

Владимир покосился на недвижимое, словно бы высеченное из мрамора тело Аватара. За всё время он не напряг ни единой мышцы и будто бы даже не дышал. Как сел вчера — так и продолжал сидеть. А холодное, спокойное и равнодушное лицо работали «на образ», в глазах даже близких друзей превращая Геслера в воплощение неотвратимого Рока.

— Я всё это понимаю. Но всё равно беспокоюсь за Лину. И за то, как она отреагирует на такую помощь. — Ксения поджала губы, мазнув взглядом по фигуре подруги. — Она очень… закрытая, ты знаешь. И на «гостя» в своей голове, кем бы он ни был, будет смотреть как на врага. И искать подвох.

Владимир хмыкнул невесело:

— А с учётом того, что её «клуб по интересам» будет распущен, и инициатором этого выступил Артур, может получиться так, что именно он станет для неё врагом номер один. Ты это хочешь сказать?

— Да. Особенно если она решит, будто Артур что-то подправил в её голове…

— Думаю, «что-то» Артур и правда подправит. Не словами же он уговаривает очнуться телепата в коме, которому досталось от агонизирующей ноосферы? — Владимир протянул руку к столику у кресла, взяв свой рабочий планшет. — Будь иначе, и операцию по спасению «застрявшего» вне тела телепата не признали бы смертельно опасной даже при участии отца.

— К слову, раз уж речь зашла об этом… — Ксения обернулась, посмотрев на цесаревича. — Как прошли первые встречи с?..

— Неплохо. — Владимир пожал плечами. — Хуже, чем могло бы быть, потому как в последние годы мир вышел на новый виток холодной войны, но лучше, чем то, чего ждал лично я. Установленные Артуром правила в значительной мере всё упростили, да и откровенным саботажем пока никто не