Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев

мог провалиться? Не может быть! За стойкость своего зятя и его осторожность он мог поручиться хоть перед самим Господом Богом! Но рыцари клялись и божились. Их потрепанный вид подтверждал сказанное.

Сомневались всего лишь день, потом прибыли остальные и все стало понятно.

Эрик приехал в замок сразу, как только узнал о приходе шнеков. Ингеборга встретила брата со слезами на глазах:

– Эрик, он тяжело ранен! Не знаю, выживет ли?

Этого только не хватало! Русы не только разбили шведское воинство, но и смертельно ранили Биргера? Эрик Картавый почувствовал, что его тоже покидают силы. Совсем недавно он даже мечтал о том, что зять сложит голову в этом походе, а вот тот вернулся раненым, и король в панике? Эрик лукавил сам с собой, если бы Биргер погиб как герой, это было бы весьма кстати. Но он вернулся после полного провала и раненым. Теперь неважно, умрет он или останется калекой. Поражение спишут на него, а значит, и на короля, который доверил поход таким бестолковым людям – Улофу Фаси и Биргеру. Ну, Улофу не привыкать, его часто поносят по поводу и без, а что будет с заносчивым Биргером? Этот слова против себя не позволял сказать. Как теперь быть с его поражением?

Король взял себя в руки и отправился выражать сочувствие по поводу тяжелого ранения зятю. Биргер и впрямь лежал с полностью замотанной головой, а вокруг крутился все тот же лекарь, что уговаривал его молчать в первые часы после боя. Лекарь бросился навстречу Эрику:

– Ваше величество, вы не должен сейчас тревожь великий рыцарь! Он очень плохо… очень! Русский витязь ранить рыцарь… это… колдовство…

Сзади отозвалась Ингеборга:

– Конунг этих русов при помощи заклинания ранил Биргера в лицо.

– Какого заклинания? – поразился Эрик. Ни о каком заклинании прибывшие первыми не говорили. – Что за глупость?

Губы сестры обиженно поджались:

– Ты считаешь, что попасть в узкую щель забрала на полном скаку можно без помощи колдовства?

Король едва не повторил то, что несколькими днями раньше заявил ненавистный Биргеру Мельнирн:

– Или с помощью умения…

Он вовремя остановил себя, мгновенно осознав, что зять прав. Теперь можно списать поражение на колдовство, а беспомощность Биргера на его рану. Собственно, так и было. Шведы не учитывали только одно – князь русичей Александр очень хорошо владел не только копьем.

Позже король поговорил с зятем один на один, но Биргер стоял на своем: он ранен в первые минуты боя, потому возглавить разгром русов не смог, а Улоф оказался болваном. Норвежцы же вообще бежали, датчане простояли просто так… На вопрос Эрика, как получилось, что русы смогли напасть неожиданно, Биргер поморщился, несмотря на боль:

– Если бы эти самоуверенные идиоты послушали меня и были осторожны! Ты тоже виноват в поражении, Эрик!

– Я-то почему? – возмутился король.

– Надо было ставить во главе похода меня, а не этого болвана Улофа!

– Но ты фактически управлял всеми, они же слушались тебя, – попробовал робко возразить Эрик, отметая свою вину.

– Нет! Я командовал только своими людьми, а те же норвежцы подчинялись Улофу! И все были против меня, обвиняя в трусости из-за осторожности. Стоило послать людей в лес на разведку, и все тут же начинали кричать о том, что я боюсь.

Вот тут Биргер говорил правду, он действительно опасался возможного нападения, но несколько преувеличивал, ведь сумей он настоять, и Улоф Фаси сделал бы все по приказу зятя короля. Но для Биргера были важны две вещи: во-первых, убедить всех, что его ранение произошло из-за применения колдовства и привело к тому, что зять короля больше не мог руководить боем, а во-вторых, что все провалилось именно из-за того, что его не слушали.

Биргер очень постарался, чтобы шведы как можно скорее забыли этот провал, а если и помнили, то только его ранение и героическое поведение во время похода. И преуспел, он так и остался героем, а позже, после смерти бездетного Эрика Картавого, смог объявить королем своего сына и стать при нем регентом.

Шведы запросили у Великого Новгорода мир. В своем письме король Швеции клялся не приходить на Русь войной. Так князь Александр Невский победой на Неве надолго обеспечил мир хотя бы с одной страной.

С другими мир еще предстояло завоевывать, не все учатся на ошибках соседа, есть такие, что им только радуются. И бьют лбы теми же граблями.

Разлад

Все произошло, как описано в летописях, в чем я лично и не сомневалась. Александр ранил Биргера, шведы и остальные быстренько унесли ноги, можно праздновать. Я могла радоваться еще и тому, что сработало мое предупреждение, ведь говорила же когда-то Биргеру, что, если его ранят, нужно спешно удирать, не то будет такое… такое…

Но меня шведы не беспокоили вовсе, я переживала за оставшихся в Бьельбу Лушку и Анею. Что теперь будет с ними?

А где Вятич, от него ни слуху ни духу?

И чем заниматься самой – тоже неясно.

Долго размышлять не пришлось, жизнь внесла свои коррективы, причем далеко не радужные.

Я довольно быстро получила подтверждение, что русский человек не только пофигист в своей основе, но и обладает странной формой забывчивости: он плохо помнит тех, кому многим обязан. Это не обо мне, это о князе Александре и новгородцах. Я не могла поверить своим ушам, казалось, только вчера хоронили павших в Невской битве, радовались победе и дивились тому, как совсем молодой князь сумел обмануть опытных шведов и разбить их практически без потерь, ведь погибших было всего два десятка, имя князю новое дали – Невский, славили прилюдно, едва не молились на него…

Но это вчера, а сегодня уже начались претензии. Кого-то он там наказал без разрешения веча. Хотелось кричать:

– Вы что, сдурели, что ли?! Он вас спас, а вы ему в такой мелочи отказываете?

Или нужно было положить ровными рядками половину Новгорода, а потом одолеть шведов, может, тогда оценили бы?

А уж когда Невскому пожалели лесных угодий для ловов и охоты… я действительно едва не рванула на площадь позорить новгородцев.

На дворе боярина Колбы появился новый человек. Зачем пришел и о чем подолгу говорит с хозяином, никто не знал да и не спрашивали, опасно. По виду не новгородец и даже не русич, хотя сказал, что псковский. В Пскове вроде знал многих, только разговаривал как-то странно, словно слова вспоминал. Назвался Андреем, но на само имя не всегда откликался, а боярин его раз по-другому