Ветер 1-10 (компиляция) - Роман Романович

часом. Я успел обдумать всё случившееся. Встреча с Мартой это, конечно, удивительное событие. Вот уж действительно, не знаешь, с кем дорога сведет. Но она вроде как на моей стороне, что внушает надежду. Или мне это показалось, кто знает. Между внушает и внушила надежду — тонкая грань…

Можно вынести дверь. Я проверил, обычный металл. Но куда дальше? Единственное, что я здесь видел — это серые коридоры. Прислушивался к ветру, но он был досадно молчалив. Нужна динамика, простор, а вот так, в закрытом помещении, где даже сквозняк отсутствует — способность ослабевала.

Дверь вынести легко, но потом есть шансы заблудиться и настроить против себя как отдельных военных, что встанут у меня на пути, а с ними и искателей. Так и настроить против государственную машину, что объявит меня врагом народа. Как жить после этого? Путь домой будет заказан.

Не заметил, как уснул. Проснулся от того, что в камеру кто-то зашел. Это был караульный, что принес еды, за что я ему благодарен.

Как поел, ко мне заявился ещё один военный, новое лицо. Разговор вышел не то, чтобы долгим, зато предельно конкретным. Мне без лишних слов обрисовали перспективы. Что деятельность искателей приравнивается к терроризму со всеми вытекающими. Так что да, по закону я теперь преступник. Более того, с выдающимися способностями, что могут угрожать безопасности государства. Это не мои слова, это дядечка напротив вещает, а я внимательно слушаю, осмысляя глубины задницы, в которую угодил.

Сначала пугали, донесли, что прав у меня больше нет и на честный суд я могу не рассчитывать. После мрачных перспектив выдали пряник. Мол, если буду сотрудничать, то имею шансы на почти нормальную жизнь.

— Что именно вы от меня хотите? — спросил я тогда в лоб.

— Открытости, — улыбнулся мужчина по доброму, но в следующий миг его улыбка исчезла и он зачитал наизусть список требований, — Ты полностью рассказываешь, какие у тебя характеристики, уровень и навыки. Что умеешь, что знаешь о способностях. В каких локациях бывал и где они находятся. Дальше проходишь ряд тестов, сдаешь анализы и демонстрируешь все свои умения. После этого определим твою судьбу.

— Вы хотите, чтобы я как шлюха перед вами обнажился? — вырвалось у меня.

— Если надо будет, то и как шлюха, — ничуть не смутился мужчина.

— Что будет, если откажусь?

— Скажу тебе прямо, парень. Церемониться никто не будет. Искатели опасны, контролировать вас сложно. Так что…

Что "так что" он не сказал. Но почему-то мне показалось, что тупо убьют. Или сначала попробуют принудить, а потом убьют. Зачем жалеть того, кто не хочет сотрудничать.

Какой у меня есть выбор? Никакого. Поэтому я согласился. Сказал, что готов сотрудничать и сделал вид, что смирился. В конце концов, я молодой парень, который обязан быть напуган.

Я и был напуган. Но ещё я в тот момент понял, что сотрудничество будет ровно до момента, пока не придумаю, как сбежать. Только покажите мне чистое небо — сразу улечу.

Мужчина ушел, а дальше начались пару веселых дней, когда меня выпотрошили. Каким бы смелым я не был внутри, но так и не увидел шанса, чтобы сделать хоть что-то. Вывели из камеры, а дальше снова одни лишь серые коридоры из бетона. Складывалось ощущение, что мы под землей.

Первым делом отвели в комнату, где нашлась пара человек в белых халатах, да один военный с оружием наизготовку. Ко мне прицепили датчики, а дальше начался допрос. Что умею, уровень, характеристики, обо мне хотели знать всё. Думал, что так бывает только в фильмах, но меня слушали на настоящем детекторе лжи. Одного раза хватило попытаться соврать, чтобы спалиться и получить предупреждение.

— Юноша, если не хотите сотрудничать, мы вас не держим, — сказал мужчина в халате.

— Очень хочу, — вымученно улыбнулся я.

И рассказал всё. Почти всё. Удалось умолчать про Зевса, потому что эти умники были не в курсе, что есть такая возможности. Про Марту тоже почему-то обошлось. Я заподозрил вмешательство девушки, потому что как-то уж слишком подозрительно. Может она стоит за стеной и контролирует ситуацию?

На второй день меня отвели на местный полигон и сказали продемонстрировать всё, что могу. Что я и сделал.

Чувствую себя девственником, который обнаружил себя голым в общественном месте. Хотелось зарядить навыками по этим проклятым исследователям, но сдержался. Рано…

Дальше были анализы. Ещё один вид изощренных издевательств, потому что чего у меня только не брали. Даже вспоминать не хочу.

Три дня просидел в камере. Дергали меня ещё раз шесть, то с вопросами приходили уточняющими, то снова анализы гнали сдавать. Если честно, то это было тяжело. Сидеть вот так вот в заточение, без интернета или хотя бы книги. Пытался медитировать, размышлять…

Пугало, что вся моя социальная жизнь пошла под откос. Что скажут в институте? Что скажет Полина? Я внезапно пропал, как это объяснить, если выберусь? Да и то, когда это будет? Что-то мне подсказывает, что добровольно меня в ближайший месяц не выпустят. А каждый день взаперти — это усугубление и без того печальной ситуации.

Арр…

Заключение — странная штука. Когда единственное из развлечений — уходить в мысли, то невольно приходишь к разным идеям. Преступник я или нет? Сломана моя жизнь или ещё можно побарахтаться? Одно простое заключение перечеркивало всю мою жизнь. Или она была перечеркнута раньше, когда погибли мать и сестра? Или быть может, когда активировались способности? Что послужило точкой отсчета будущего падения на дно? Мой выбор идти путем искателей, объединение с группой или что-то другое.

Можно ли назвать случившееся государственным беспределом или закономерным итогом противоправной деятельности? Тот ещё вопрос. По факту, я убивал. Таких людей принято сажать. Но на войне тоже люди убивают друг друга. Так к чему я ближе, к солдату, преступнику или герою? На героя не тяну, но и преступником назвать себя не хочу. Хотя стены камеры намекают, что преступник я и есть. Но если так мыслить… Это сильный удар по самооценке. Вся картина мысли рушится.

Интересно, а я плохой человек? Это простая мысль выбила из колеи похлеще, чем заключение. Могу сказать, что в моих намерениях не было никогда зла. Но сами действия назвать добрыми нельзя. Ох… в жопу эти философские размышления. А то от одиночества и мыслей с ума сойду.

Отпустили меня на седьмой день. Да вот только не домой. Допустили к общей зоне. Начиналось всё буднично. Пришел конвоир и сказал, что я переезжаю. На вопрос куда последовал ответ в виде загадочного молчания. На самом деле молчание было