"Фантастика 2025-70". Компиляция. Книги 1-31 - Алексей Калинин

Скомкав новый клочок ткани, я убрал его в отдельный карман, нашитый на бронежилете.

— Запомните этот момент, господа и дамы, совсем скоро мы к нему вернемся, — объявил я, прежде чем взмахом руки растворить часть кровли. Бетон обратился в труху, которую тут же снесло неуловимым ветерком. А рыжий каркас арматуры быстро расплелся, образуя довольно широкую проплешину.

В нее я и шагнул.

Оставшиеся маги застыли мигом в тех же позах, в которых находились.

— Моров⁈ — воскликнул обладатель самого большого арсенала устройств. — Только шевельнись — я отпущу взрыватель, и твоя невеста разлетится на куски!..

Остальные молчали, боясь привлечь мое внимание. А этот замер, глядя туда, где я как раз приземлился. Его глаза не могли моргать, но рот я ему специально оставил.

— Как же ты будешь отпускать взрыватель, если у тебя больше не будет руки? — спросил я, вынимая сакс.

В его взгляде прибавилось ужаса и ненависти, а я спокойно отрезал ему кисть, сжимающую устройство.

Кровь брызнула из культи щедрой струей, лицо чародея стало стремительно бледнеть. Я отпустил кисть, сжавшуюся на взрывателе, и она повисла в воздухе, удерживаемая телекинезом.

— Итак, дамы и господа, — заговорил я, не обращая внимания на противника, — настало время поговорить серьезно.

Смахнув с клинка кровь, я дополнительно вытер его об куртку покалеченного врага, после чего убрал в ножны. Пройдясь по помещению, я сложил руки за спину и, покачавшись с пятки на носок, продолжил:

— Так вышло, что я сильнейший чародей Земли, — объявил я, предварительно лишив пленных возможности вставить хоть слово. — И с того самого дня, как я стал таковым, вокруг меня постоянно возникают конфликты. Кажется, будто весь мир ополчился против молодого дворянина. Но я не хотел воевать, не хотел проливать кровь. Мне было достаточно заниматься своим делом — создавать артефакты, качественные настолько, насколько это возможно, доступные любому жителю моей Родины. Преподавать теорию магии, чтобы русские чародеи воспрянули духом и смогли встать если не впереди планеты всей, то хотя бы вровень с другими странами. Вы знали, дамы и господа, что германские чародеи — сильнейшие из тех, с кем мне довелось сталкиваться? Ни один русский маг, кроме меня, и в подметки не годится специалистам Германии. Возможно, вы никогда об этом не задумывались, но это факт. И если пожелаете, вы найдете тому множество подтверждений. Так вот, я хотел, чтобы мои студенты, мои ученики, изменили это. Стали более образованными, занимались развитием не только артефакторики, но и создавали новые заклинания. Чтобы магия перестала быть признаком элиты и стала доступна каждому. Вы знаете, что я подарил императорскому дому чертежи обелисков массового исцеления. Возможно, не везде они еще появились, но это уже небольшой сдвиг.

Я замолчал, наблюдая, как продолжает бледнеть однорукий маг. Взмахом руки залечив культю, я отвернулся от него, демонстрируя на камеру лица остальных врагов.

— Когда нападать на меня стало очевидно бессмысленно, враги — как внутри Российской Империи, так и за ее пределами — решили подобраться ко мне через моих близких, — продолжил говорить я. — И вот сегодня ночью мне прислали фотографию с телефона дорогого мне человека, с угрозами прислать мне голову, если не подчинюсь.

Я поднял руки и сжал до скрипа кулаки.

— И я понял, что мои надежды на мирное существование несбыточны. Всегда и во все времена наглые твари, считающие себя людьми, признавали только силу. И этого не изменить никакой магией, — со вздохом проговорил я. — Поэтому я решил, что больше не будет никакого снисхождения. Человек, который бросается на сильнейшего чародея Земли, безумен. И это не тихий сумасшедший, который пребывает в выдуманном мире, нет. Это опасный для окружающих психопат. И как бешеных животных, их нужно отстреливать.

Я вновь повернулся к главарю и вытащил ранее смоченный в крови клочок ткани.

— С сегодняшнего дня, дамы и господа, каждый, кто поднимает руку на меня или моих близких, будет знать — я не стану ограничиваться тем, что убью его самого. Нет, с сегодняшнего дня я буду собирать кровь и по ней накладывать проклятие гниения плоти, — объявил я, спокойно глядя в полные ужаса глаза похитителя. — Для тех, кто не разбирается, я специально поясню: такое проклятие растворяет плоть всех, кто имеет родство с целью. Дети, родители — отныне мне все равно. Раз враг считает, что можно трогать моих близких, я тоже его родичей жалеть не стану. Итак, начнем с того курильщика, что выплюнул свои легкие снаружи.

Подбросив ткань в воздух, я подсветил печать проклятия под ней. Фиолетовое пламя, устремившееся к окровавленному комку, растаяло в воздухе.

— Первый готов, — сообщил я. — Прелесть этого проклятия в том, что на то, чтобы спасти жертву, есть не больше пары часов. Позднее плоти остается слишком мало, и либо наступает болевой шок, либо спасать уже нечего. А теперь выбираем следующую жертву. Замечу еще один важный момент — у конкретно этих похитителей я специально сделаю так, чтобы их головы сохранились. Это позволит испытывать мучения дольше, и при этом трупы останутся доступны для допроса некромантом. Полагаю, Варвара Константиновна из славного рода Легостаевых порадуется дополнительной работе. У нее в подчинении теперь целый корпус магов смерти. И всем найдется чем заняться.

Я перешел к другому чародею. Ударом кулака сломал ему нос и стряхнул кровь на землю. Пока капли летели на пол, вспыхнула новая печать. И по ушам мне ударил отчаянный крик — молчание с жертвы я снял в момент удара.

— Как видите, дамы и господа, проклятие уже начало действовать, — объявил я, демонстрируя камере, как начинают расползаться пальцы чародея. — Он обездвижен моим заклинанием, ниже шеи все будет съедено в течение пары часов. И если вы думаете, что я пошутил, то смею вас заверить — где-то на планете вот такие же мучения ощущают его кровные родственники.

Заткнув чародея заново, я повернулся к следующей жертве.

— Я периодически буду поворачивать камеру, чтобы вы могли отслеживать прогресс работы проклятия, но слушать вопли мы, разумеется, больше не будем.

В течение пяти следующих минут я закончил с остальными, оставив в живых только главаря. Впрочем, его слезящиеся от невозможности моргнуть глаза все равно вряд ли что-то различали.

— А теперь