"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

в железе или крови, а в том, что старше самой Руси. После падения Казани, где колокола звенели на языке древних булгарских чародеев, он понял: чтобы удержать землю, пронизанную жилами скифского серебра и шепотом мерянских болот, нужна магия, сплетённая с идолами на древних капищах и дымом от чаш жертвоприношений.

На рассвете, когда первые лучи бились в золочёные маковки Кремля, царь призвал к себе Стефана Бездорожного — юродивого, что ходил босым по снегу, собирал росу с могильных камней и знал, как заговаривать ветер. Говорили, его предки служили ещё волхвами у древлян, прячась в дуплах тысячелетних дубов после захвата Руси распятым богом.

— Где корень силы моей, что рвется под ножом измены? — спросил Иван, сжимая посох с вырезанными ликами Перуна и Сварога.

— Сила — как грибница, государь. Видишь лишь шляпку, а под землёй — сеть, — ответил Стефан, рисуя пальцем круг на карте Москвы. — Но если дать ей тело…

Академию возвели на руинах Белого города, где река Неглинная, закованная в кирпич, всё ещё пела русальи песни. Стены сложили из белого камня, добытого в языческих капищах Вятичей, каждый блок помечали двойной руной — крестом и трезубцем Велеса. Надземная часть притворялась Собором Стефана Пермского, где монахи переписывали псалмы чернилами из святой воды и пепла сожжённых еретиков. Но в полночь алтарь съезжал, открывая ход в залы, где фрески оживали, показывая битвы с половецкими оборотнями; где колокола звонили на языке стихий, отгоняя мор от Крымской дороги; где в окнах-бойницах мерцали «глазницы» — кристаллы, видящие через века.

Первый набор вели тайно, через монастырские скриптории и царские темницы. На зов откликнулись сын палача, умевший читать судьбы по трещинам на костях,

вдова-знахарка с Подола, чьи травы росли даже в лютый мороз,

монах-беглец с Соловков, знавший слова, останавливающие шторма.

Их учили «огненному письму» — оживлять буквы летописей, «земляной алхимии» — превращать глину в порох, «теневым молитвам» — чтобы голос из Москвы слышали в каждом закоулке земли Русской. Но главной наукой было единство: магия должна была сплавить воедино расколотую Русь — языческое прошлое, православное настоящее и царство, которое именовали «Третий Рим».

Шесть веков назад, когда Темный Девлет-Гирей сжёг Москву, академия впервые показала клыки. Из пепла взмыли каменные вороны — духи старых крепостных стен, их клювы рвали татарские стяги. Подземная Неглинная вырвалась на волю, смывая огонь ледяными волнами, а в Коломенском проснулся каменный Гром-волк — страж языческих курганов. Стефан, ставший Хранителем Подклетья, произнёс:

— Мы — нерв империи. Нас сожгут, проклянут, забудут, но без нас она рассыплется, как прах от ветхого пергамента.

Многие века академия пряталась в шрамах истории: при Начале Двоевластия — как Приказ Каменных Деяний, при смуте, когда народ пытался свергнуть императоров — как Секция Оккультных Исследований.

Двести лет назад, когда с Пустошей хлынула орда зверей, что сметая все на своем пути, подошли к Москве, говорят, с Воробьёвых гор поднялись каменные витязи работы Светлейшего Иакова — их лики видели в дыму над полями Подмосковья.

А сегодня, если пройти ночью вдоль стены Плача, можно услышать, как из древних дренажных труб доносится звон невидимых колоколов, а в лужах после дождя мелькают буквы на забытом языке — может, это сам Иван Грозный диктует новый указ своей вечной Москве.

А теперь она просто — НАМИС — Нейтральная Академия Магии имени Создателя.

— Ивана Грозного? По буквам же не сходится, — я моргнул, сбрасывая наваждения. Все-таки рассказывать она умела. Будто своими глазами все увидел.

— Создатель — это тот, кто выше императоров или богов. Я не теолог. Поспрашивай у оккультистов. У них есть свой клуб, но туда соваться… тоже очень не советую. Они немного чокнутые.Хоть жги их — слова не скажут. Но стоит затронуть богов, и они не успокоятся, пока тебя в могилу не сведут. А они могут, уж поверь. С ними даже Ликанские — тупые волчары — не связываются.

— А есть тут что-то, ну, хотя бы условно нейтральное? Так, чтобы зайти и выйти, без боязни потерять голову или иную часть тела?

— Дай-ка подумать… Таких нет, -радостно сообщила она. — В каждом есть подвох. Нас тут учат выживать, а документ о том, что твоя жизнь тебя мало интересует, ты сегодня уже подписал. Так что-либо начинай рвать, либо порвут тебя.

Впрочем, ты же тот самый Видар — вряд ли кто-то сходу к тебе полезет. Но присматриваться и пытаться укусить будут. Тут у нас бунтарей-первачей очень не любят. Старшаки бдительно следят за своими привилегиями и если посчитают, что ты перешел границу — попытаются сожрать. Причем в прямом смысле слова. Есть тут у нас любители человечинки. Особенно не рекомендую выходить из дома в полнолуние — у многих крышу срывает.

— Да понял я уже, что тут надо ходить, постоянно оглядываясь, и все время размахивать эфиром.

— Ну… Все не так плохо, как кажется, -немного смутилась она. — Просто я должна сразу предупредить тебя о всяких неприятностях. Вопрос твоего выживания для меня в приоритете — ты ж мой вклад в счастливое будущее. А значит, тебя надо беречь.

— И всячески ублажать, — не удержался я.

— Запросто. Только скажи, и я сразу переберусь в твой прекрасный и уютный дом.

— К-хм, давай не будем пока с этим спешить. Надо ж сперва определиться, что и куда.

— Как скажешь, — легко согласилась она. — Так, мы уже пришли. Стой тут и жди, пока подойдут остальные. А я в канцелярию — надо твой договор отдать, и дела еще у меня. И да, кстати — можешь снять свой браслет, здесь он не работает.

— А… — охренел я, но только ее и видел.

Сбежала, будто растворилась в воздухе. Ладно, подожду. Цирк, похоже, только начинается, и главное, не стать в нем главным клоуном…

Глава 18

— Стоишь уже тут, значит, ты первый, да? — на мое плечо легла рука какого-то педика, тихо подошедшего сзади.

Признаюсь, я отвлекся и потерял бдительность. Ну а чего — большая площадка, вокруг которой растут деревья, напротив вход в просто огромное величественное здание со всякими куполами и украшениями. Магией от него так и разило. Вот и засмотрелся.

— Руку убрал, пока я ее не сломал, -бросил я, не оборачиваясь.

— Борзый да? — пальцы на моем плече сжались чуть сильней.

Дальше я разговаривать не стал. Накрыл его руку своей,