Вперед в прошлое 10 - Денис Ратманов

Черт, я не учел этот момент!

Готовый к худшему, я не сразу заметил, что мы заползли на возвышенность и покатились вниз.

— Я же сказал! — гордо изрек Каналья. — Эльза Марковна, порядок!

Бабушка поправила завалившийся мешок и посмотрела на Каналью злобно, но промолчала, что было ей несвойственно. Меня начала грызть совесть, что мы подвергли стрессу пожилого человека.

Второй подъем дался проще.

Потом мы преодолели серпантин и медленно покатились по прямой дороге. Напряжение отпустило, я стал замечать деревья в снежном убранстве, искрящийся в свете фар снег, снежинки на лобовом стекле, одинокого мужчину в легкой куртке, без головного убора, шагающего в сторону Васильевки.

— Бедолага, куда он прется в таком виде? — проворчал Каналья.

Бабушка подалась вперед, посмотрела на мужчину.

— Псих какой-то. Ну какой нормальный человек будет шастать в такую ночь? Поехали быстрее, а то еще ломиться к нам начнет.

Услышав подъезжающий автомобиль, мужчина обернулся, сошел с проезжей части в сугроб, одной рукой закрыл глаза от света фар, вторую робко приподнял, не особо рассчитывая, что ему остановят.

Свет упал на лицо этого человека, и я его узнал, скомандовал:

— Алексей, тормози!

— Не надо! — уперлась бабушка.

— Это свои, — настаивал я, и Каналья послушал меня, плавно притормозил.

— Декоратор наш, — объяснил я, упустив главное.

Не веря своему счастью, Наташкин Андрей стряхнул снег с кудрей и засеменил к нам, нескладный, толстый, в осенней куртке и ботинках. Я вышел навстречу. Первый порыв был врезать ему, и пусть валяется — за то, что обидел мою сестру. Но я сдержался, допустив мысль, что Наташа могла преувеличивать. Раз он здесь и в таком виде, значит, многое осознал и спешит загладить вину.

— Почему ты здесь? — спросил я.

— Ид-ду к Нат-таше. — От холода у него зуб на зуб не попадал.

— Ты уверен, что тебя ждут после всего?

Он потупился и пробормотал:

— Мама очень сложный человек. И больной. У нее рак мозга, неоперабельный, и она неадекватная. Я предупреждал Наташу, что мать приезжает, просил, чтобы она потерпела, провела праздник с вами, но она думала, чт-то я ее выгоняю, зарев-вновала.

Вспомнился мамин ошибочный диагноз, и я передернул плечами.

— Ты Натке говорил про болезнь матери?

— Это моя ошибка. Нет. Я вообще их знакомить не хотел. А когда понял, что этого не избежать, боялся, что Наташа сболтнет лишнего. Надеялся, мама будет более адекватной, но ее понесло.

Что ж, спровоцировать и вспылить — вполне в духе Наташки, придумать и поверить — тоже. Но судя по тому, что Андрей здесь, он все-таки повел себя некрасиво и раскаивается.

— Ты мог бы поддержать Наташку, если она тебе дорога. Ее в открытую оскорбляли, а ты…

— Да я пытался закрыть ей рот-т! Маме, не Наташе. Но не б-бить же ее? Ничего не усп-пел. Наташа психанула и убежала, да так, что я не видел когда, не остановил. Я — следом, и сразу к в-вам, в Николаевку, но т-там — никого. Тогда я — в Васильевку, думал, найд-ду. — Он шмыгнул носом и взмолился: — Я что угодно готов сделать, чтобы просто поговорить с ней. Понимаю, не простит, но… — Он смахнул слезу.

— Поехали, — сказал я, решив, что разбираться они должны сами. — Я пока скажу, что ты — просто мой знакомый. Как быть дальше, сами с Наткой решите. Бабушка и дед могут не понять и не одобрить вашу связь. Давай скорее в тепло.

К машине мы направились вместе, Андрей пожал руку Каналье. Бабушка уже поняла, что он поедет с нами, взяла мешок на руки, зять сделал так же, и мы тронулись.

Я косился на Андрея и думал, что он выглядит старше маминого жениха, как его воспримут родственники — вопрос, который грозит закончиться скандалом. Потому лучше им с Наташкой сторониться друг друга, а я придумаю какую-нибудь сказку, спать его отправлю на коврик к Каналье. Андрей замерз и трясся так, что, казалось, машина вибрирует.

— Вы с ума сошли бродить в мороз раздетым? — отчитывала его ничего не подозревающая бабушка. — Вам нужно принять ванну и выпить горячего чая, а лучше водки.

Она протянула ему флягу с самогоном, Андрей сделал пару глотков и закашлялся.

— Т-так получилось, — говорил он, цокая зубами, — я не мог остаться, д-должен был ид-дти.

— Бабушка, это Андрей, — представил я Наткиного жениха. — Он декоратор в театре и помогал мне с иконой. Он совершает подвиг и делает новогоднее чудо одному человеку.

Получится ли, или Наташка прогонит его? Скоро будет ясно.

На звук мотора все гости высыпали во двор, кроме Наташки. Борис подбежал к машине и дернул за веревочку хлопушку, осыпая конфетти героический «Москвич». Каналья, зажав под мышкой колготки для своей девушки, откланялся. Дед погладил капот машины.

— Вот она, лошадка моя рабочая.

Не разуваясь, я проскользнул в дом, к зареванной Наташке, бездумно смотрящей в экран телевизора.

— Ната! — позвал я, и сестра повернула голову. — Идем, у меня для тебя кое-что есть.

Сестра медленно встала, последовала за мной без интереса, накинула куртку.

— Пообещай реагировать сдержанно, — попросил ее я.

— Да, — буркнула она.

Я взял ее за руку и повел на улицу, к «Москвичу», думая, что Андрей греется внутри, но он стоял, переминаясь с ноги на ногу и не понимая, что делать дальше. Наташка замерла на пороге. На ее лице пронесся вихрь эмоций: от неверия до сумасшедшей радости. Ахнув, она бросилась на улицу и повисла у него на шее, принялась целовать его, бормоча нежности.

Теперь замерли все. Ирина открыла рот. Толик протер глаза. Василий начал икать. Бабушка схватилась за сердце. Дед прищурился недобро и сжал кулаки. Каюку и Боре было все равно.

Просил же реагировать сдержанно! Как бы Наташкино счастье не обернулось чем-то нехорошим.

Глава 7

Семейный совет. Да любовь

Пока Наташка миловалась с Андреем, напряжение нарастало, нарастало, густело, казалось, искры достаточно, чтобы произошел взрыв, но все копили эмоции молча и не шевелились. Как когда просыпаешься ночью, а под кроватью сидит монстр, и пока не двигаешься, он тебя не видит. Вот так и бабушкины гости застыли, не зная, как реагировать. Отомрешь — надо проявиться.

Первой голос подала Ирина:

— Ладно. Рада, что все получилось, Алексей сосед ушел, и мы пойдем в дом. Холодно.

Боря и Каюк уходить не спешили, они знали, что дед привез подарки и ждали.

Дед проделал тяжелейший путь, рисковал, не спал, добирался по морозу, все трудности преодолел,