Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские

блины, пироги и прочую снедь, продаваемую шумными крикливыми торговками. Крестьяне из окрестных деревень немного пугливо жались по краям ристалищ и площадок. Немногочисленные купцы с семействами чинно прогуливались, резко выделяясь богатыми шубами и яркими кафтанами среди серой одежды простолюдинов.

Основное действие, вернее, подготовка к нему, разворачивалось на самой середине реки. На небольшом островке тридцать или сорок мужиков лепили здоровенную снежную крепость. На этот раз защищать твердыню предстояло левобережным. Славившиеся своим упрямством и трудолюбием, под смешки правобережных, кряхтя и потея, они возводили уже девятый ярус из снежных шаров. На левом берегу народу жило поменьше, поэтому надежда удержать крепость была связана больше с высотой стен, а потом уже с упорством защитников.

Николка Силин, несмотря на молодость, степенно шел среди галдящей толпы. Он только недавно вернулся с западного порубежья. Одет он был в необычный для этих мест кафтан польского покроя. Молодки и девки тайком, нет-нет да оглядывались на него. Подобные наряды были в Устюге в диковинку. А тут еще такой справный и ладный парень.

Молодец этого внимания, казалось, не замечал. Он с удовольствием и даже с наслаждением вдыхал холодный воздух, крепко сдобренный ароматами дыма костров, подгоревшего масла, горячего хлеба. Рядом с ним шла худенькая, немного угловатая девочка-подросток — его дочь Настя. Она крепко держала отца за руку. Силин то и дело опускал на нее взгляд, любуясь яркими голубыми глазами и раскрасневшимися на морозе щечками.

За Силиным и Настей шла молодая женщина, одетая в дорогую парадную шубейку, отороченную беличьим мехом. Анна, жена Силина, была стройна и по местным меркам даже худа, особенно по сравнению с крепко сбитыми устюжачками. Из-за худобы она выглядела моложе своих лет, хотя с мужем они были почти ровесники. Темные волосы то и дело выбивались из-под шапки с меховым околышком. Анна в который раз поправляла их, стараясь сделать это быстро и незаметно. За женой Силина двигалась дородная ключница Матрена с большим коробом, куда складывались покупки, сделанные хозяйкой.

Анна постоянно отставала, то и дело узнавая цену на ярмарочные товары. Что-то покупала и отдавала покупки Матрене. Силин несколько раз оглядывался на жену, но та старательно отводила глаза. Лед отчуждения, скопившийся за годы разлуки, не хотел таять. Василь посоветовал Силину дать денег Анне на покупки. Мол, это женщинам придает ощущение счастья и благодарности к дарителю-благодетелю. Но, похоже, заграничные штучки с Анной не работали. Ни особой радости, ни теплоты, ни тем более благодарности в ее темно-карих глазах Силин не заметил.

Семья подошла к одному из высоких столбов, стоявших прямо около масленичного рынка. Как раз в этот момент невысокий жилистый холоп под разочарованные и насмешливые возгласы толпы съезжал вниз. Его сменил молоденький отрок, совсем еще мальчишка. Он быстро скинул засаленный, весь в латках и дырах сермяжный зипунчик, поношенные валенки и запрыгнул на столб. Парнишка лез ловко и быстро, и толпа замерла, задрав головы.

— Вон, смотри, полез. Достанет? Как думаешь?

Силин бросил взгляд на дочь, как и все, смотревшую вверх. Ему захотелось прижать девочку к себе, но та отстранилась, продолжая молча наблюдать за пареньком.

— Пойдем! — Анна подошла к Силину и несильно дернула его за рукав кафтана.

— Ну что ты, как малое дитя.

— Залезет? — проговорил Силин, не отрывая от столба взгляда. — А… Ну, подожди.

Анна не остановилась, молча пошла вперед. Силин хотел ее догнать, но в этот самый момент нога парнишки проскользнула. Наблюдатели ахнули, предчувствуя падение, но парень чудом удержался. Силин приставил ладонь ко лбу. Парнишка был уже на самом верху. Дорогие красные сафьяновые сапоги висели уже совсем рядом, почти над его рукой. Отрок сделал попытку их схватить. Он уже почти дотянулся до богато расшитого голенища, но смог только скользнуть по нему пальцами. Хватка его ослабла. Парень с видимым усилием подобрался, с трудом удерживаясь на самой вершине столба, и тут за спинами зрителей раздался пронзительный девичий крик. Настин!

Силин развернулся и бросился на голос, расталкивая баб и мужиков, по-прежнему стоявших, задрав головы. Сразу за толпой глазевших на столб, с громкими радостными криками кружился хоровод. В его кольце стояло несколько ряженых — в звериных личинах и вывернутых наизнанку тулупах. Ряженые пытались вырвать кого-то из хоровода, и один из них, одетый в медвежью шкуру, держал в своих руках-лапах орущую во весь голос Настю.

Силин разорвал хороводный круг, протолкнув одного из его участников в снег, и подскочил к ряженым. Медведь тут же отпустил Настю, а та бросилась к отцу, прижимаясь к меховой оторочке кафтана. Силин обнял ее и стал гладить по головке.

— Ну что ты, что… Успокойся, маленькая моя. Медведя испугалась? Ну ладно тебе. Все хорошо.

Ряженый поднял упавшую с головы девочки шапку и протянул ей. Та резко дернула ее из рукавиц с намалеванными на сукне когтями и исподлобья зыркнула на медведя, не отрываясь от отца. Из-под маски раздался приглушенный смех. Ряженый снял личину, взял медвежью голову под мышку и стоял, улыбаясь доброй открытой улыбкой, чуть сощурив глаза от яркого солнечного света.

— Савелий?

Анна, чуть запыхавшаяся, стояла теперь рядом с Силиным и удивленно глядела на ряженого. Савелий хотел что-то сказать, но тут недалеко от толпившихся у хоровода людей пронеслись сани со здоровенной куклой Масленицы. Молодой возница, раскрасневшийся на морозе, в распахнутом зипуне, со свистом и залихватским гиканьем подгонял лошадей.

Толпа и хоровод вмиг ожили. Кто-то затянул песню, кто-то бросился за санями. Один парень поскользнулся и, падая, задел Силина и чуть не сбил его с ног. Силин с трудом устоял, резко обернулся и подошел к упавшему. Его охватила непонятная злость. То ли на неуклюжего пьяницу, то ли на Анну — за ее улыбку Савелию. Силин уже занес было руку для удара, но остановился. Парень пытался встать на ноги и при этом пьяно лыбился, щеря выбитые передние зубы.

Злость исчезла так же быстро, как появилась. Силин протянул упавшему руку, и бедолага, наконец, оказался на ногах. Резким движением дернул пьяницу за ворот зипуна, приводя в чувство. Тот крякнул, хмыкнул, покрутил головой, оторвал от себя руки Силина, улыбнулся и неуклюжей трусцой побежал за санями.

За спиной Силина Анна суетливо поправляла шапку на голове недовольной, нахмуренной дочки. Савелий, с медвежьей маской, зажатой под мышкой, улыбался и смотрел на женщину. Потом он заметил, как Силин, отряхивая снег, двинулся в их сторону. В этот момент ряженый снова надел свою личину, бросив перед этим еще один взгляд на Анну.

— Бежим за Масленицей! — крикнул Силин, схватил Настю за руку и, не