Небо на ладони - Владимир Владиславович Малыгин

к кабине с правой стороны чуть позади дверного проёма, просверлили коловоротом отверстие в боковине, протянули шнур, подвесили имитацию бомбы, изготовленную из плотного брезентового мешка с песком, и проверили работу механизма сброса. Мы далеко не отходили, присматривали за всеми манипуляциями, генерал не удержался от соблазна, залез на пассажирское сиденье и лично несколько раз сильно дёрнул за шнурок. И правильно, ему же с этим оборудованием работать!

Заметно было, что остался доволен. Что и подтвердил тут же:

— И вы вот это за ночь придумали? Чтобы для меня демонстрацию провести? Замечательно! Просто замечательно! Обязательно укажу в рапорте об этом факте!

— В каком рапорте? — удивился я. Отвлёкся, потому что как раз разговаривал с мастерами о выполненной работе.

— А вы думаете, я с вами второй день по собственному желанию рядом нахожусь? Или мне больше делать нечего? — признался Валевачев, проверяя пальцами натяжку шнура сброса. Спохватился, что это несколько грубо прозвучало, и тут же поправил сам себя. — Вчера провёл продолжительный разговор с генералом от артиллерии, Членом Государственного Совета Михаилом Егоровичем Альтфатером и доложил ему о вашем прилёте. А также обо всём, что вы мне предварительно продемонстрировали. Полагаю, что мой доклад тут же ушёл наверх, потому что утром последовал очень ранний звонок, и мне было предложено оказать вам всяческое содействие и провести все испытания, которые я сочту нужными.

— А как же перелёт в столицу? — растерялся я от таких новостей. Не ожидал ничего подобного просто.

— А какая вам разница, когда лететь? Полетите не сегодня, а завтра. И ничего не изменится. Столица подождёт…

Мысленно развёл руками, вздохнул, смиряясь с неизбежным, и согласился. А куда денешься…

— А за самолёт не переживайте, — заметил Степан Прокопьевич, что не понравилось мне, как кабину новыми отверстиями попортили. — Это уже не ваши проблемы. Главное Управление решило выкупить у вас ваше изобретение.

В первый момент несколько растерялся от такой новости. Собрался, было, отказать — у меня на этот самолёт столько планов! Он мне должен отличную рекламу сделать. Да вовремя одумался — реклама у меня и так будет замечательная. А самолёт нужно продавать, раз его готовы у меня забрать. Совсем недавно же голову ломал, где и как его хранить? А решение вот оно, само появилось…

Всё, что не делается, делается к лучшему. Избитая, вроде бы, фраза, а насколько жизненная…

Опасался, выдержит ли нагрузку возвратная пружина замка, а то генерал всё не останавливается, за верёвочку продолжает дёргать. Понравилось ему, как запорный штырь ходит. Но младший урядник со всей ответственностью тут же заверил, что у них в артиллерии всё надёжно.

Валевачев услышал и наконец-то оставил верёвку в покое, отошёл в сторону и даже руки за спину заложил, принял независимый вид.

Заодно привезли и комплект колодок под колёса. Уже с привязанными к ним пеньковыми верёвками. И даже бобышки деревянные умудрились выточить, просверлить в них отверстия и привязать на свободных концах верёвок. А ведь я упустил этот момент, а они сообразили, додумались. Эх, мне бы таких в помощники, мы бы таких дел наворотили!

И внутренний голос тут же подвякнул — «вместе со всеми мастерскими!»

Как будто специально подгадал, подъехал и Александр Фёдорович с фотографом.

— К сожалению, нет у нас своей камеры, — ответил на мой невысказанный вопрос и передал фотографа в руки унтеров.

— А этим-то что здесь понадобилось? — поморщился генерал.

Оглянулся, а к нам кортеж из нескольких колясок подъезжает.

— Это кто? — спросил.

— Городской голова со свитой! Иван Васильевич Якшинский пожаловал. Да не один! Вон во второй коляске и председатель уездной земской управы с вашим адвокатом о чём-то горячо беседуют, — откликнулся Валевачев. И тут же начал быстро инструктировать меня. — Проснулись, сони. Вы, коли предложат их покатать, ни в коем случае не соглашайтесь! Если упрутся, отсылайте всех недовольных ко мне или сошлитесь на уговор с Главным Артиллерийским Управлением. Городского голову господина Якшинского я сразу возьму на себя…

Пока унтера возились с подгонкой крепежа фотоаппарата на те же проушины, то и дело отгоняя прочь суетившегося и постоянно лезущего под руку фотографа, адъютант вполголоса докладывал генералу:

— Не согласился продать, сукин сын! Как не уговаривал, какие только деньги не предлагал, а всё зря.

— Почему? — оглянулся на суетящегося вокруг мастеров фотографа Валевачев.

— Так за новым нужно или в столицу ехать, или выписывать из-за границы. А это время! Уверяет, подлец, что за это время больше заработает, чем я предложил!

— Ну так предложили бы больше, — нахмурился генерал и покосился на остановившийся чуть поодаль колясочный кортеж.

— Никак нельзя, Степан Прокопьевич, — не стушевался офицер. — Деньги подотчётные. Статьи на подобную покупку нет, никак нельзя вам на себя такую растрату вешать.

— Хорошо, хорошо, понимаю. Всё вы правильно сделали. Но на следующий год чтобы такая статья у нас в расходах была! Сколько вы пообещали за аренду фотоаппарата? Кстати, снимки тоже он проявлять будет?

— А кто же ещё, — вздохнул адъютант и замялся, не стал отвечать, покосился на меня. Тоже мне, нашли секреты. — Кажется, они уже закончили? Нужно пойти принять работу. Князь, не отвлекайтесь!

Пошли и приняли. Залез в кабину, сначала сброс имитатора несколько раз проверили, потом камеру прикрепили на освободившееся место, затвором пощёлкали. Фотограф всё порывался в самолёт залезть, тоже в небо рвался. Да генерал его сразу осадил:

— Нечего тебе там делать! Дело секретное. Надо бы о таком странном желании в контрразведку сообщить, пусть проверят, что ты за человек такой, откуда интерес появился к государственным тайнам?

— Нет у меня никакого такого интереса! — отступил назад фотограф. Пригнулся, пробормотал. — За своё личное имущество переживаю!

— Не переживай, — отмахнулся генерал. — Случись что, выделю тебе денег на новый аппарат. А пока не стой, показывай, на что тут нужно будет нажимать? Погоди!

Обернулся к адъютанту:

— Александр Фёдорович, присмотрите за господином фотографом, не отпускайте его от себя. Сразу же после полёта пусть забирает свою камеру и отвезите его в мастерскую. И дождитесь снимков обязательно!

А мне этого фотографа даже жалко стало — человек в небо рвался, а его взяли и осадили, приземлили. Забота о собственном имуществе это так, отговорки, понятно же. Вот так и рушатся мечты. А вдруг мы, наша держава, то есть, в лице этого энтузиаста лишилась будущего замечательного пилота?

Как раз в этот момент и подошла к нам свита городского головы во главе с ним самим, пришлось прервать тренировку.

Паньшин опухший, глаза от солнечного света прячет. Заметно, что тяжко бедолаге, натанцевался вчера до упаду.

Валевачев сразу подхватил Якшинского под локоток, заговорил, увлёк в