Отчаяние - Анастасия Пименова

– Хорошо.

Домой возвращаюсь в полусонном состоянии, начав раздеваться и снимать обувь прямо на ходу, потому что хочется просто взять и лечь на кровать. Отключиться.

Радует лишь то, что завтра нет смены и могу позволить себе поспать подольше.

Мамы вновь не оказывается дома. Я подхожу к матрасу, где спит Тоби и целую брата в макушку. Сил нет даже на ужин, поэтому ложусь и засыпаю голодной.

Возможно, на мне сказалась усталость… Возможно, из-за выключенного света я не заметила, что что-то не так. Что-то в комнате изменилось. Только что?

Глава 7

Просыпаюсь из-за того, что меня будит брат.

– Эйви, я ухожу на работу, – говорит он, – увидимся вечером…

– До вечера, – бубню сквозь сон и целую брата в щеку, когда он наклоняется ко мне.

Когда Тоби уходит, то я валяюсь в кровати ещё минут пятнадцать, позволяя себе эту небольшую слабость. Тёплые лучи утреннего солнца пробиваются сквозь занавески, отбрасывая мягкие тени на стенах.

Я вздыхаю, расправляя затекшие после сна мышцы, и позволяю мыслям блуждать свободно, как осенние листья.

Встав с матраса и заправив за собой, оделась и завязала волосы в хвост, чтобы после подойти к чайнику и подогреть воду, потому что брат решил утром не завтракать. Мне нужно было встать и приготовить, но сегодня… я всё ещё чувствую себя немного разбитой.

Взглянула на рацию, понимая, что Нил не связывался, и это хороший знак. Значит, у Мун и малыша всё хорошо.

Я заварила чай и облокотилась о столешницу, делая первый глоток и расслабляясь, блуждая взглядом по нашей комнате.

Нахмурилась, ведь показалось, что что-то не так. Чёрт.

Мой взгляд сам по себе стал выискивать изменения и цепляться за мелочи.

Моя кровать и Тоби заправлена, мамина тоже, но будто… наспех.

Вещи. Некоторых вещей нет.

У нас не так много предметов интерьера в комнате, поэтому если что-то стоит не на своем месте или вдруг исчезает, это бросается в глаза.

Книги, игрушки Тоби, мои некоторые вещи… всё это на месте. Мамина записная книжка, её кружка, небольшое зеркало, ничего из этого сейчас не вижу.

Медленно ставлю на столешницу свой недопитый чай и двигаюсь в сторону тумбы, стоящей возле матраса мамы. Там она хранит всю свою немногочисленную одежду.

Словно в замедленной сьемке, тянусь к её дверце и открываю, видя, что она… пустая.

Сглатываю и ещё раз на всё смотрю.

Её вещей нет. Никаких.

Понимаю, что это значит, но мозг отрицает полученную информацию, и я сжимаю зубы, качая головой.

Нет. Не может быть.

Я приподнимаю одну из сломанных дощечек в полу, где мама обычно хранит свои запасы кафоликона.

Сейчас там пусто.

Прикрываю глаза. Нелогично. Зачем ей забирать все свои вещи и переезжать к Кларку? Она могла бы хоть что-то оставить здесь, могла бы предупредить меня и Тоби, если только не…

Догадка резко поселяется в мыслях, и я вскакиваю, быстрыми движениями открываю свой тайник, про который никто, за исключением брата и мамы не знает. Тайник, где мы откладывали на побег.

Сердце замирает в груди, а в глазах застывают слёзы, когда я вижу лишь две дозировки кафоликона. Две!

Беру их в руки и оседаю на пол, испытывая шок и неверие. Вокруг царит тишина, прерываемая лишь эхом моих собственных мыслей. Каждая из них, как громкий удар молота о наковальню, вызывает дрожь в теле. Воспоминания накатываются волнами, затапливая разум.

Все те разы, когда я рассказывала маме о том, когда мы покинем Архейнхол… её взгляд менялся. Когда в последний раз я ей говорила про Кларка, чтобы она ему рассказала. Когда отказалась в очередной раз, чтобы он поехал с нами… Мама замирала.

Боже. Я была слепа, так слепа… Как я могла не видеть этого?

Она никогда и не собиралась покидать пределы квадранта со мной и Тоби. Мама знала, где я храню запасы кафоликона, как и знала, что я бы никогда не позволила Кларку отправится с нами, поэтому она и решила… бросить нас с Тоби и уехать вместе с Кларком.

Я не могу поверить в произошедшее, не могу принять реальность, которая словно разорвала ткань моего существования на мелкие кусочки.

Вспоминаю, какой вчера был день. Вчера, когда я задержалась на работе, а Тоби забирал Эллиот, именно вчера был день отправления самоубийц за пределы квадранта.

Вдруг четко поняла – она бросила нас, как когда-то сделал отец. Забрала почти весь кафоликон, оставив лишь две дозы, которых хватит только на девять дней. Чёрт. Этого даже не хватит до следующего получения, потому что мне нужно принимать препарат… сегодня. Я и забыла, а Тоби через три дня.

Я сжимаю кулаки, чтобы удержать себя в этом бескрайнем море чувств. Злость, печаль, отчаяние – все переплетается, образуя клубок, который не позволяет дышать.

Мои руки трясутся, когда я прикрываю ими лицо, стараясь сделать вдох, но грудь будто сдавило.

Через секунды я выбегаю из комнаты, а после и из дома, двигаясь в том направлении, где находится жилье Кларка.

В груди есть глупая надежда, она так мала, но всё равно хочу, чтобы я ошиблась. Возможно, что-то просто не поняла или упустила…

Не помню, как добираюсь до дома, в котором проживает Кларк и в котором бывала лишь однажды. Меня уже всю трясет, когда поднимаюсь по ступенькам, потому что его комната тоже находится на втором этаже.

Остановившись напротив двери, стучу, надеясь, что сейчас мама откроет дверь и… Что? Скажет, что это шутка?

Мне никто не открывает даже спустя десять минут. Мимо проходит соседка, которая выгибает бровь, когда я продолжаю стучать.

– Там никого нет. Кларк же уехал вчера, – говорит женщина.

– Куда? – шепчу я, а она смотрит на меня, как на дуру.

– Так он ещё давно записался к этим самоубийцам… и подружку свою уговорил с ним отправится в поисках лучшей жизни. Глупые, что их тут не…

Более я не слышу, что она говорит, лишь отступаю к стене и сползаю по ней вниз.

Мне нечем дышать. Чувствую, как по щеке скатывается одинокая слеза.

– … эй, с тобой всё в порядке? – женщина подошла ко мне и пытается привлечь внимание.

– Как давно?

– Что?

– Как давно Кларк записался в самоубийцы? – не узнаю собственный голос.

– Не знаю, но точно больше четырех месяцев назад, ему нужно было предупредить на работе, чтобы…

Четыре месяца.

Четыре. Месяца.

Она врала нам в лицо с Тоби четыре месяца.

Мне нечем дышать.