Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 - Ник Тарасов

— Где оно? — спросил я, и в голосе моём проскользнуло такое нетерпение, что Фома усмехнулся в бороду.

— В сундуке, в моей комнате. Завёрнуто в тройной слой холстины и переложено соломой, как вы и велели. Довёз без единой трещинки, хоть дорога и была не из лёгких.

Я тут же послал Митяя найти Игоря Савельича. Парень умчался со всех ног, видать, почуял, что дело важное. Конечно, можно было бы и повременить, но какое-то внутреннее чутьё подсказывало мне, что именно сейчас подходящий момент. После оглашения в церкви и благословения родителей моё имя в городе было на слуху, а значит, и к деловым предложениям отнесутся с бо́льшим доверием.

Игорь Савельич появился на постоялом дворе буквально спустя час. Он был одет в кафтан синего сукна с серебряными пуговицами — видимо, Митяй передал мои слова так, что купец решил, будто его ждёт как минимум аудиенция у губернатора.

— Звали, Егор Андреевич? — спросил он, степенно кланяясь. На лице его читалось любопытство, смешанное с некоторым беспокойством.

— Звал, Игорь Савельевич, — я жестом пригласил его следовать за мной. — Дело у меня к вам есть. Важное.

Мы поднялись в комнату, подальше от любопытных глаз.

— Присаживайтесь, — я указал купцу на дубовый стул с резной спинкой. — Сейчас Фома принесёт то, о чём я хочу с вами потолковать.

Купец опустился на стул, положив на колени руки. По всему было видно, что ему не терпится узнать, зачем я его позвал, но степенность и купеческое достоинство не позволяли проявить излишнее любопытство.

Фома не заставил себя ждать. Он вошёл, бережно неся свёрток, завернутый в холстину. Длины свёрток был примерно в локоть, и нести его приходилось двумя руками, словно драгоценный поднос.

— Вот, — сказал Фома, осторожно опуская свою ношу на стол. — Как просили. Целые, без единой царапины.

Я кивнул и начал аккуратно разворачивать холстину. Игорь Савельич подался вперёд, не в силах сдержать любопытства. Когда последний слой ткани был снят, он выдохнул с явным изумлением.

На столе лежали два стеклянных листа размером локоть на локоть каждый. Прозрачные, как родниковая вода, без единого пузырька или мутного пятна, они казались настоящим чудом среди привычных нам слюдяных окошек, пропускающих свет, но не дающих рассмотреть, что творится снаружи.

— Что это за диво и откуда? — удивлённо спросил купец, не решаясь прикоснуться к стеклу, будто оно могло растаять от его прикосновения.

— Ну, откуда — можешь и сам догадаться, — усмехнулся я, наблюдая за его реакцией. — А диво это называется стекло.

— Да я понял, что стекло, — купец нахмурился, словно мои слова задели его. — Видел в Санкт-Петербурге такое чудо. В домах знатных вельмож. Только там оно мутноватое было, зеленоватое, а это…

Он запнулся, подыскивая слово, достойное описать то, что видел перед собой.

— Это как вода, — закончил он наконец. — Чистая, прозрачная вода, что в ручье течёт. Заморское, что ль?

— Не совсем, — я поднял один из листов, держа его за края. — Вот, смотрите.

Я аккуратно поставил стекло на подоконник открытого окна. Мир за ним слегка поплыл, искажённый мелкими неровностями поверхности, но видно было хорошо — и двор постоялого дома, и конюшню напротив, и даже кусочек городской площади вдалеке.

— Видите? — спросил я, поворачиваясь к купцу. — Всё как на ладони, а ведь можно закрыть окно и не пускать в дом ни сквозняков, ни пыли, ни дождя.

Игорь Савельич подошёл ближе, рассматривая стекло с благоговейным трепетом. Солнечный луч, проходя сквозь прозрачный лист, падал на пол золотистым пятном, и в этом пятне плясали пылинки, словно крошечные звёзды.

— А зимой? — спросил купец, и в его голосе я услышал нотки делового интереса. — Зимой-то от такого окна холодно будет.

— Если вот так, — я быстро нарисовал схему на листе бумаги, лежавшем на столе, — как сейчас делает Пётр для меня, то получится очень даже тепло зимой, и при этом будет видно, что снаружи.

На рисунке была изображена оконная рама с двумя стёклами, расположенными на небольшом расстоянии друг от друга.

— Два стекла? — купец недоверчиво покачал головой. — Да это ж какие деньжищи!

— Зато какое удобство, — парировал я. — Представьте, Игорь Савельич, сидите вы зимой в горнице, за окном метель воет, снег валит стеной, а вы в тепле, и всё видите, что на улице творится. Да и света в дом проникает втрое больше, чем через слюду. А значит, и свечей меньше потребуется.

Купец задумался, поглаживая бороду. Видно было, что в голове его происходят сложные расчёты — прикидывает, сколько можно заработать на таком товаре и кому его сбывать.

— И что вы предлагаете, Егор Андреевич? — спросил он наконец, осторожно притрагиваясь к стеклу, словно боясь повредить его пальцами.

— Предлагаю наладить его реализацию через вас, — ответил я просто. — Будет огромный спрос, но я отдам предпочтение именно вам, как уже доверенному лицу.

Игорь Савельич замер, обдумывая мои слова. Его глаза, маленькие и острые, блеснули, как у хищной птицы, заметившей добычу.

— Почему мне? — спросил он прямо. — Ведь других купцов хватает, есть те, у кого и лавки побогаче, и связей поболе.

— Потому что вы, Игорь Савельевич, человек дела, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — С вами мы уже торговали, и оба остались довольны. Кроме того, мне нужен не просто купец, а партнёр. Тот, кто видит не только сегодняшнюю выгоду, но и завтрашнюю. А стекло — это завтрашний день, поверьте мне.

Купец опустил глаза, но я успел заметить в них блеск удовлетворения. Он был польщён моими словами, хотя и старался не показывать этого.

— Это очень большое доверие с вашей стороны, — сказал он после паузы. — И я ценю его. Не подведу при дальнейших делах, даю вам слово Игоря Савельевича.

Он протянул мне руку, и мы скрепили наш уговор крепким рукопожатием.

— А я в ответ гарантирую вам и цену разумную, и поставки регулярные. Сначала, конечно, объёмы будут невелики, но если дело пойдёт… — задумчиво размышлял я.

— Пойдёт, — уверенно перебил меня купец. — Ещё как пойдёт! Я уже вижу, кому такой товар можно предлагать.

Он замолчал, явно представляя, как будет разворачиваться дело.