Воронцов. Перезагрузка - Ник Тарасов

Воронцов. Перезагрузка

Глава 1

Алексей впечатал кулак в стол с такой силой, что стакан с водой подпрыгнул, разбрызгивая воду на отчёты — кропотливый труд бессонных ночей. Бумаги, пропитанные надеждой и амбициями, теперь размокали на глазах.

— Игорь Семёнович, вы даже не представляете, сколько крови и пота я в это вложил! Эти цифры реальные! Прибыль гарантирована — проверено и перепроверено десятки раз!

Генеральный директор «МосИнвест» даже не оторвал взгляда от смартфона, где мелькали мемы очередного развлекательного канала. Его лицо, выражало лишь то, что могло — холодное высокомерие человека, привыкшего решать чужие судьбы между просмотром котиков и завтраком.

— Алексей Владимирович, — процедил он, — вы в компании всего три года, а ведете себя так, как будто что-то из себя представляете, — телефон наконец лёг на стол, словно директор оказал великую милость. — Ваша презентация — просто бумажка, не более. Совет директоров её похоронит.

— Да вы даже не взглянули на расчёты! — Алексей ткнул пальцем в распечатки, как в последнее доказательство своей правоты. — Их проверил ваш зам по финансам, их подтвердили три независимых эксперта! Три!

Игорь Семёнович демонстративно перевёл взгляд в панорамное окно, словно перед ним капризничал ребёнок, а не опытный специалист:

— Вы не понимаете, Романов. Проект уже согласован с «вышестоящими инстанциями», — он изобразил в воздухе кавычки пальцами с маникюром безупречнее, чем у его секретарши. — И будет реализован компанией «АртСтрой». Весьма перспективная фирма, должен я вам сказать. И принадлежит, между прочим, племяннику нашего глубокоуважаемого вице-губернатора.

Реальность обрушилась на Алексея подобно ледяному душу. Все эти бессонные ночи, бесконечные переговоры с поставщиками, выбитые со скрипом разрешения — всё улетало в мусорную корзину. Проект отдали очередному блатному, чья компания по традиции разворует бюджет, провалит сроки, а потом получит ещё миллионы на «доработку».

Та же пьеса, те же актёры, тот же финал. Только декорации меняются.

— Значит, так, — в груди Алексея начал разгораться опасный огонь, тот самый, из-за которого его служебная биография напоминала список покупок в магазин, которые жены подсовывают своим мужьям. — Предлагаю поговорить начистоту.

Игорь Семёнович вздохнул с видом Христа, которого ведут на распятие:

— Я вас внимательно слушаю, но только быстро, у меня через десять минут встреча с людьми, которые действительно важны.

— Какой процент отката вы получаете в этой сделке? — Алексей произнёс это почти шёпотом, но каждое слово резало воздух, как лезвие.

Наступила тишина такой хрустальной чистоты, что на сороковом этаже бизнес-центра «Москва-Сити» стал слышен гул автомобилей далеко внизу.

— Что вы себе позволяете? — голос генерального обледенел до температуры жидкого азота.

— То, что должен был сказать давно, — Алексей впервые за много месяцев почувствовал удивительную лёгкость, будто сбросил невидимый рюкзак с камнями. — Вы — жалкий коррупционер, компания погрязла в откатах, а проекты получают не те, кто может их реализовать, а те, кто умеет делиться. Вы даже не представляете, как меня тошнит от этого дерьма!

Игорь Семёнович медленно поднялся, расправляя плечи, как хищник перед броском:

— Вы уволены. Немедленно. Пропуск оставите на стойке охраны. И считайте, что вам несказанно повезло, если я не подам на вас заявление за клевету.

Алексей нарочито медленно взял портфель и направился к двери, остановившись на мгновение у порога:

— Не трудитесь, заявление об увольнении скину по электронке. И да, Игорь Семёнович… идите на хер. Искренне ваш, Алексей Романов.

* * *

В переполненном вагоне метро Алексей стоял, вцепившись в поручень побелевшими пальцами, пока адреналин пульсировал в венах раскалённой лавой, не думая утихать. Мысли разрывали сознание на куски. Переезд с Машкой в светлую квартиру с видом на парк — перечеркнут. А кредит за машину… Господи, о чём он только думал?

«Станция Баррикадная. Будьте осторожны при выходе из вагона».

Вагон внезапно дёрнулся с такой силой, словно на полном ходу врезался в бетонную стену. Людей швырнуло вперёд, как тряпичных кукол. Пальцы Алексея скользнули по поручню — его голова со всего размаха встретилась с металлической стойкой.

Вспышка боли, ослепительная, как сверхновая. Потом темнота и странный, нарастающий гул, будто приближается что-то огромное и неотвратимое.

В последний момент сознания он успел подумать только одно: «Маша меня убьёт, если я опоздаю на ужин знакомства с её родителями…»

* * *

— Господин Егор! Господин Егор, просыпайтесь, Христом Богом молю, батюшка с матушкой уже все глаза проглядели!

Я с трудом разлепил веки, словно они были запечатаны сургучом. Меня трясла за плечо невысокая полная женщина в тёмном длинном платье со странным платком на голове. Мой затуманенный мозг выдал первую версию: косплеерша? Ролевой фестиваль?

— Чего тебе? — просипел я, пытаясь сфокусировать взгляд.

И застыл, пронзённый внезапным осознанием. Это был не мой голос.

Я резко сел на кровати. Это была не моя кровать — массивная, с резными деревянными спинками и балдахином, будто украденная со съёмочной площадки исторического сериала.

Комната тоже была чужой — высокие потолки, стены, обитые тканью, тяжёлая дубовая мебель, источающая запах воска и времени. В углу мерцала лампада перед тёмной иконой, бросая на стены причудливые тени.

— Что за хрень? — вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать.

— Ох, опять браниться изволите с утра пораньше, — всплеснула руками женщина, словно я совершил привычное, но всё равно шокирующее святотатство. — А ведь Прасковья Никитична сказывала, что вы с колыбели были ангелочком…

Я уставился на свои руки, которые тоже оказались чужими — более узкие, с длинными аристократическими пальцами, без мозолей от штанги и сбитых костяшек после спаррингов, зато с небольшим шрамом возле безымянного пальца. На запястье отсутствовали часы Garmin, с которыми я практически сросся.

— Я… где я? Кто ты? — холодный пот покрыл спину, которая тоже ощущалась иначе — сильнее, но уже.

— Господи, да никак вы опять не в себе? — женщина заглянула мне в глаза с тревогой матери, чей ребёнок внезапно заговорил на неизвестном языке. — Это я, Агафья, ваша нянька — Агафья Петровна. Вы в родительском доме… пока что, — последние слова она добавила шёпотом, словно выдавала государственную тайну. — Сами знаете, батюшка гневается страшно. Мне велено вас одеть да к столу проводить.

Она развернулась к массивному шкафу и начала доставать одежду — рубаху из тонкого полотна, брюки,