Общество забытых мучеников - Анви Рид

– Нас направила сюда мисс Вуд, – ответил Йонни. – Сказала, что мы теперь с ними. И с вами.

– Интересно… – протянул Джосайя. – Меня об этом не предупредили.

Реджис теперь играл в гляделки и с Кэруэлом. И Эбель нравилось это противостояние. Пусть профессор видит, что ему быстро нашлась замена.

– Кхм, кхм, – замешкавшись, откашлялся Джосайя. – Что ж… Еще немного важной информации. Вы закреплены за моим кабинетом. Отсюда вы не выйдете. Мы с преподавателями будем сменять друг друга, но в итоге я вернусь к вам на обед, а после сопровожу до спального крыла. Если у вас есть вопросы, то задавайте их мне. Если понадобится куда-то отойти, будь то туалет, библиотека, задний двор, главный зал, исповедальня, тоже спрашивайте разрешения у меня. Я должен знать о каждом вашем шаге.

Джосайя увидел недовольные лица.

– Только так я могу гарантировать вам безопасность. Помните, о чем мы говорили в главном зале? – Он выдержал паузу. – Поэтому я заранее благодарю вас за сотрудничество.

– Ты все еще думаешь, что мы сможем проскользнуть в трапезную? – съехидничала Эбель.

– Я думаю, для тебя, Барнс, это не проблема.

Реджис открыл тетрадь и приготовился писать.

– Давайте вспомним язык Древней Греции и переведем слово «симболона». Кто осмелится высказать свои предположения?

Эбель знала ответ, не зря же она провела десяток бессонных ночей в библиотеке собора. Изучение мертвых языков не приносило удовольствия, но приносило пользу. Надо было выбрать, что для нее важнее – сон или поиск убийцы. И выбор, очевидно, пал на второе.

– Что-то связанное с табличкой? М-м-м… – задумалась Элеонор. – Может, табличка из глины?

– Верно, – похвалил студентку Джосайя. – В Древней Греции был изобретен интересный метод шифрования. Греки брали симболону[5], как вы сказали, глиняную табличку, и записывали на ней важную информацию. Тайное послание. Чужой секрет. Разбивали ее, а осколки прятали в разных местах. И, логично, чтобы узнать, что же было там написано, нужно было их все найти и собрать. И да, криптографы до сих пор пользуются этим методом. Он, надо сказать, весьма эффективный. Поэтому тема нашего занятия, – Джосайя указал на доску, – сегментированный шифр.

– Интересно. – Реджис прищурился, задумавшись. – Может, трупы учеников – это этот шифр? Он убивает их и прячет, как куски одного пазла.

– Тебе лучше знать. – Эбель решила пошутить. – Ноа все еще считает тебя убийцей. Вот и расскажи ему потом о своем тайном замысле.

– Этой ночью Ноа храпел[6], как торнадо Джорджия. Сомневаюсь, что он бы так крепко спал, зная, что слева от него лежит убийца.

Джосайя опять постучал по столу, привлекая внимание студентов.

– Сегодня утром я написал на листе бумаги одно слово, порвал его и спрятал в кабинете. Вам нужно найти все части и соединить.

Студенты поначалу ленились рыскать среди пыльных полок, рыться в стопках книг на полу, открывать скрипучие ящики, залезать за шкафы, заглядывать под ковер, но в итоге увлеклись процессом настолько, что Джосайя еле остановил Колма с Ширукой, которые пытались отодрать одну из досок в полу.

– Эбель. – Кэруэл подошел к ее парте.

Пока все были заняты делом, Эбель пыталась уснуть. Она потеряла всякий интерес к урокам шифрологии и к профессору, который возомнил себя самым умным.

– Эй. – Он положил ладонь ей на плечо, но Эбель тут же смахнула ее. – Ты в обиде на меня, знаю…

– Никаких обид. – Эбель нехотя подняла голову и, смерив Джосайю взглядом, облокотилась на спинку стула.

Реджис, стоявший у полок с книгами, посмотрел в их сторону. По коже Эбель пробежали мурашки.

– Что вчера произошло в трапезной? Я знаю, ты разгадала последнее послание.

– Не разгадала.

– Не ври мне, Эбель. – Джосайя сел на край парты. – Я тебе не враг.

– Не враг, – усмехнулась Эбель, – а предатель. Мама меня учила, что с плохими дядями лучше не разговаривать.

– Эбель…

– Вернитесь за свой стол, мистер Кэруэл. – Эбель говорила серьезно. – А то студенты не так поймут.

– Я не дам вам продолжить расследование. – Джосайя спрыгнул на пол и выпрямил спину. – Я обещал защитить тебя, и я это сделаю.

– Удачи.

Он цокнул языком и, помотав головой, вернулся к доске. Реджис проследил за ним взглядом и, выудив клок бумаги из старой книги, вернулся к Эбель.

– Надеюсь, вы только что договорились о том, что этой ночью он прикроет наши задницы?

– Нет, Реджис. – Эбель положила голову на руки. – Этой ночью наши задницы прикрывать будет некому.

– Итак, получилось собрать все сегменты шифра?

– Ага, – ответил кто-то за всех. – Один у Реджиса, второй у меня, третий у… Колма? Да, у него. И четвертый нашли девочки в раме картины.

– Тогда давайте соберем все детали вместе и узнаем, что же получилось.

Эбель погружалась в сон и уже плохо слышала, о чем там болтали юные криптографы. Какой-то Эней, какой-то там диск, линейка, нитки… И монотонный бубнеж профессора, погрузившегося в историю Древней Греции.

День прошел быстро. Погода была переменчивой: яркое солнце то и дело заволакивали тучи. Эбель любила ноябрь больше других осенних месяцев. В Санди в это время устраивали городские фестивали и вечеринки под открытым небом где-то в Берлоу Ридж. Деревья в лесах с каждым днем оголялись все сильнее, сбрасывая последние листья, прикрывавшие их наготу. Изогнутые стволы и тонкие ветви изящно покачивались на холодном ветру, расступаясь перед гостями и открывая им вид на ночное небо. Под треск костра на берегу озера, под тихую музыку, играющую из открытой машины, жители города Санди ложились на пледы и любовались звездами. Натягивали между ветками гирлянды, поджаривали зефир на огне и кутались в вязаные шарфы, прощаясь с осенью. С дождями. С улетающими в теплые края птицами. С желтыми листьями и последними согревающими лучами солнца. Они встречали ночь. И ясное, кристально чистое, сверкающее сотнями бриллиантов небо показывало им свой фильм. Созвездия, Млечный Путь, луну и мелькающие кометы. Эбель помнила каждую из них. И каждое желание, которое загадывала вместе с отцом. Она помнила шум воды, стрекотню сверчков, треск поленьев и теплые руки папы. Его голос и рассказы о Малом Псе и Альдебаране – созвездиях и звездах, которые появлялись в начале ноября. Они смотрели на небо всю ночь, а под утро, кутаясь в спальные мешки, засыпали в палатках.

Да. Эбель никогда не перестанет любить ноябрь. Как и отца, который теперь стал одной из самых ярких звезд в этом небе.

После четвертой пары, когда спина затекла и заныла, а задница превратилась в доску, студентов накормили и выпустили из кабинета.

– Через полчаса я пойду на кладбище с теми, кто хочет проститься с Нейтаном, – предупредил всех профессор Кэруэл. – Поэтому не опаздывайте. Ужин подадут в семь вечера. Спальное крыло девочек сегодня патрулирует мисс Моретти, мальчиков – мистер Чампи. Я вместе с другими профессорами дежурю в коридорах.

– Я хочу быть добровольцем! – выкрикнул Колм. – Ну, на патрулирование.

– Ты «Голодных игр» перечитал? – подколола его Рейчел.

– Спасибо за ваш энтузиазм, мистер Шайн, мы внесем вас в график дежурств. Профессор Льюис как раз дежурит в одиночку…

– Хотя, знаете, – Колм испуганно зачесал голову, – появились дела, простите. Не смогу помочь.

Никто не хотел дежурить с брюзгой математиком Аланом Льюисом. Это было бы не патрулирование, а бесконечно долгая пытка. Проверка домашнего задания или лекция про производные неявной и параметрически заданной функции.

– Хорошо, – усмехнулся Джосайя. – Тогда я даю вам время подумать до завтра и буду ждать список тех, кто готов на ночные дежурства. Мы составим график и выдадим его вам. А пока… – Он раскинул руки, разрешая студентам разойтись по комнатам, – отдыхайте.

Соль вернулась в комнату чуть позже обычного. Ее задержало бурное обсуждение с мисс Блейк русского писателя Достоевского. Соль любила пары по литературе – дай ей волю, сидела бы там до самого вечера. Спорила с профессором и доказывала бы, что в «Преступлении и наказании» главный герой утрачивает нравственные ориентиры и опустошает душу из-за обстоятельств извне, а не потому, что его так достала какая-то там бабка. Интересно, считала ли Соль так же, когда