Нити судьбы. Новый мир 2. Финал - Эмили Ли

И вот спустя такой полный хаоса день, Чонсок шел в свой кабинет, где его ждали Тэруми, Фенрис и Лайя. Оказаться бы дома в объятиях Руми и уже там, сидя у камина, послушать историю их с Фенрисом путешествия, потом поделиться тем, что произошло здесь, но нет, Фенрис настоял на общей встрече в кабинете, словно подчеркивая важность предстоящего разговора. Это определенно настораживало, но, как он сам себя убеждал, после всего, что сегодня произошло, готов был к чему угодно.

Чонсок занял место у себя за столом, Фенрис и Лайя расположились на стульях, а Тэруми осталась стоять у окна, подпирая бедрами подоконник. Любопытные взгляды, какие она бросала на эльфа, говорили, что и она не понимает, зачем собираться здесь.

— Почему вы так долго? — спросил сразу Чонсок, обращаясь больше к Фенрису. — Я знаю, что обратный путь вы проделали поверху, не собираясь показывать людям тайные лабиринты эльфов, но это всё равно не требовало столько времени.

— Оно и не требовало, — сказала вместо Фенриса Тэруми. — Просто в какой-то момент нашему Магистру и ещё ряду бывших кайнарис пришло на ум поиграть в великих и могучих магов-освободителей. Вот они и устраивали облавы на имперских потеряшек…

— Тэруми! — жестко перебил её небрежную манеру речи Чонсок. — Ты и сама из империи! Имей уважение!

Фенрис спас Тэруми от необходимости хоть как-то реагировать на этот выпад и продолжил рассказ сам. Сколько Чонсок слушал, столько его не покидало чувство, что эльф ловко обходит часть моментов, недоговаривая о нюансах чудесного спасения магов от целого полка имперской армии. Показательная отстраненность и скука Тэруми лишь подтверждала укрепившиеся опасения Чонсока. Что же они утаивают? Число жертв? Вспомнилась фраза Тэ про «имперских потеряшек». Они вернулись добить тех, кто выжил?

Но сколь бы ужасными не были собственные предположения, Чонсок был уверен, что самое отвратительное Фенрис ещё не сказал. И в подтверждение его мыслей эльф попросил Тэруми и Лайю идти домой.

— Зачем это? — не поняла Тэруми и с беспокойством перевела взгляд с Фенриса на Чона.

— Нам нужно поговорить, — ответил Фенрис и спустя паузу добавил: — Наедине.

Тэруми была очень против, но Лайя увела её за собой, доверяя решениям мужа.

— Расскажи мне про Эктиан, — спросил Фенрис, когда девушки ушли.

— Какое это имеет отношение к нам и происходящему? — Чонсок ещё больше нахмурился и скрестил руки на груди. На эльфа смотрел с подозрением.

— Я расскажу, но сначала хотелось бы услышать про Эктиан.

Побороть свой внутренний протест было очень сложно. Чонсок не раз напомнил себе, что Фенрис на его стороне, друг, часть его семьи.

— Провинция Эктиан в составе Азуриана не один десяток лет, но попытки вернуть себе независимость не оставляла никогда. Пожалуй, это самая проблемная часть империи. Активное повстанческое движение, которое у них процветает, доставляет нам немало неприятностей. Нападения на заставы и приграничные города, диверсии на границе с Иллинуей и попытки сломать защитный барьер между нашими странами, неоднократные покушения на меня и отца.

— Смена руководства и назначение своего ставленника?

— Думали об этом не раз, но слишком непредсказуемыми могли быть последствия. Народ Эктиана поддерживает свой правящий дом. Кроме того, прямой связи повстанцев с самим Чим Джи Ханом так и не нашлось. Глава дома ведет борьбу с ними, находит подпольные организованные группы, устраивает показательные казни и всегда рад нашей помощи, если отец присылает для поддержания порядка дополнительные отряды. На его семью тоже не раз покушались. Одна из таких попыток унесла жизнь его младшего сына. Иными словами, Чим Джи Хан не давал причин для недоверия.

— Но… — побудил его высказать свои мысли Фенрис, догадываясь, что Чонсок рассказал про официальную позицию своего отца.

Чонсок подался вперед, в глазах блеснул гнев.

— Но я сам сталкивался с повстанцами несколько раз и видел, что это не кучка отступников и бродяг, а хорошо обученная и вооруженная армия. Армия, которая весьма успешно противостоит нашим гвардейцам и танэри. Откуда у людей, живущих вне закона, такое оружие и доспехи? Откуда такие точные данные о передвижениях отрядов империи? За данные разведки нужно или хорошо платить, или найти способ внедриться в армию Повелителя. И то и другое невозможно без должной поддержки.

— Пробовали искать шпионов у себя?

— Ты же понимаешь нелепость вопроса? — Фенрис усмехнулся, соглашаясь. Но Чонсок всё же ответил: — Конечно, после каждого нападения повстанцев проводилось тщательное расследование с поднятием личных дел любых фигурантов событий. — Чонсок утомленно выдохнул, неожиданно теряя весь свой запал, и откинулся на спинку стула. — Я собирался лично заняться проблемой повстанцев и Эктиана, раз уж отец и Дэкстор не уделяли этому должного внимания, но… — Он убрал с лица выбившиеся пряди и закончил: — но не судьба.

Чонсок пристально посмотрел на друга, давая понять, что иных откровений не будет, и теперь ему нужно рассказать, к чему это всё. Фенрис подошел к своей сумке, которую Чон только сейчас заметил, и достал оттуда несколько объемных листов. Когда бумаги легли на стол, на сердце поселилось волнение. Чонсок подсознательно догадывался, что это может быть, но запрещал себе о подобном думать. И всё же трусом, убегающим от проблем, он никогда не был, поэтому уже через секунды первый лист держал в руках, вчитываясь в написанное. По мере чтения его бросало от эмоции к эмоции — внешне это никак не отразилось, но внутри…

Отложив договор между Эктианом и Иллинуей, Чонсок снова взглянул на эльфа, ожидая пояснений.

— Инквизитор Фредерик знал, что рано или поздно, империя предпримет попытку захватить королевство, и тщательно подготовился. Твои предположения насчет поддержки повстанцев были тоже верны. Их поддерживал сам Чим Джи Хан.

— Это смешно, — язвительно бросил Чонсок. — Договор двух мечтателей, которые возомнили себя великими борцами за свободу, не изменит расклад сил на поле боя. — Голос стал злым и надменным. Чонсок подался к Фенрису. — Ты хоть представляешь возможности империи? Её мощь?

— Нет, — спокойно ответил он и протянул ему ещё одну бумагу. — Зато представляешь ты.

Чонсок рывком забрал у него лист и развернул. На него, словно издеваясь, смотрело дополнительное соглашение, в которое Фенрис должен был вписать имя человека, что будет представлять королевство. Те пункты в договоре, которым он не придал особого значения, врезались ему в сознания, рискуя стать клеймом на душе и теле.

— Ты не понимаешь, о чем просишь, — сдавленно проговорил Чонсок. В груди заболело и стало тяжело дышать.

— Понимаю, поэтому и прошу. — Фенрис тоже подался к нему и тихо, вкрадчиво заговорил: — У нас есть