Соблазнение киборга - Грейс Гудвин

таланты давали Охотникам способность выследить кого-то или что-то где угодно во вселенной. Это была инстинктивная тяга, зов охоты, и ни время ни расстояние не притупит его, как только Охотник сосредоточится на своей цели.

Нельзя было убежать или спрятаться. И прямо сейчас единственный человек, который заботил меня во всей вселенной, сидел на краю этой бойцовской ямы. И два Приллонских воина намеревались забрать ее у меня. Даже тогда, когда я сказал, что она моя помеченная пара, они не отступили.

Дураки.

Капитан Вот шагнул ближе: „Мы вызываем тебя, Охотник. Женщина принадлежит нам“.

Я снова услышал рев Резза вместе со смехом. Потом нам придется поговорить с этим зверем о его чувстве юмора. Тем не менее, приседая на корточки для атаки, я не смог остановить ответную ухмылку, приподнявшую уголки моего рта.

***

Линдси

О. Боже. Мой.

Он был здесь. Не просто здесь, а прямо передо мной. Так близко, что я чувствовала его тепло. Его запах. Он был еще ближе во сне, но это не было по-настоящему. Я нахмурилась. Или было? Мне снился тот, которого я никогда не встречала, я не видела его детально. Нет, я трахала его и теперь он стоял передо мной. Больше, горячее и лучше, чем раньше.

Рядом с огромными пришельцами Реззером и Брауном он был среднего размера. Но даже так, на Земле он бы считался таким же большим как полузащитник. Его сине-черные волосы сияли, мне очень хотелось провести по ним пальцами. Цвет был более живым, более настоящим, чем во сне. Его кожа была бледной и выглядела как человеческая, не такая золотистая, как у двух пришельцев с резкими чертами, которые стояли напротив него в боевой готовности. Его униформа мало отличалась от моей, броня смотрелась значительно лучше на нем, облегая рельефные мышцы на плечах, постепенно спускаясь к шести кубикам пресса, от которого мой рот наполнился слюной. Но именно его глаза заставили мое сердце трепетать, темные и почти… отчаянные. Я не могла его отвергнуть, только не с такими глазами, этими одинокими глазами.

Когда мой взгляд вернулся обратно, я увидела его руки. Большие руки. Не обеденные тарелки, а сильные руки. Длинные пальцы, которые, я знала, могут прикасаться к моему телу и доставлять мне нереальное удовольствие. Я знала, что такое чувствовать их на своей груди, когда они вскользь касаются моих сосков. И спускаются вниз, я знала, каково это ощущать их глубоко внутри, на своей точке G.

Я не рассмотрела этого во сне, но я видела это теперь. На его ладони была отметка. На том же месте, что и моя. Отсюда форма казалась идентичной. Его отметка была немного темнее, но его кожа более красная, будто он побывал на солнце.

Будто мое тело знало, на что я смотрю, отметина на моей руке выбрала именно этот момент, чтобы загореться и начать пульсировать, отправляя волны желания прямо в мое лоно. Я вцепилась в край ямы изо всех сил, когда мое тело сжалось в ответ, а груди потяжелели. Внезапно все вокруг нас исчезли и я подумала о том, чтобы спрыгнуть вниз с этого борта, подбежать к нему и броситься в его объятия, требуя, чтобы он сбросил с себя одежду и прислонил меня к стене этой арены… и сделал меня своей. Навсегда.

Эта мысль остановила меня.

Нет. Не навсегда. Это не могло быть навсегда. Меня дома ждал маленький мальчик и строгие законы Земли, запрещающие межпланетные поездки для несовершеннолетних граждан. Это было частью коалиционного соглашения и широко распространено. Ни одна женщина с ребенком не могла присоединиться к Межгалактической Программе Невест или стать волонтером для службы во Флоте Коалиции. Это было запрещено.

Уайт.

Я сделала глубокий вдох, смотря на него, и смахнула прочь дымку желания, причиной которой стал Киль. Его грудь вздымалась и он потер ладонь о бедро, как будто отметина на его руке горела так же, как и моя.

Именно это он имел ввиду, когда сказал большому бойцу, что мы „помеченные пары»? Это потому что у нас одинаковое родимое пятно? Отметина

Хотя я абсолютно точно хотела, чтобы он раздел меня и снова трахнул − на этот раз в реальности − я не хотела ему принадлежать. Я не хотела быть его помеченной парой. Я никому не принадлежала, и не могла принадлежать ни одному мужчине. Только Уайту. Я жила и сражалась, и дышала только ради сына. Ничто не могло этого изменить.

Я абсолютно забыла о том, что золотистые воины бросили вызов, пока Киль не ответил им.

„Я принимаю, − сказал он, его глубокий голос и в новинку и одновременно такой знакомый. Его глаза оставались на мне, но я знала, что он говорил с двумя воинами позади него, − Но она принадлежит мне“.

Я от этого сглотнула и смущенно поежилась, от окончательной решимости в его голосе, от его обжигающего взгляда.

„Тогда приготовься“, − два двойника пришельца за ним тоже смотрели на меня. Я предположила, что они, возможно, кузены, так как их золотистый цвет кожи был одинаковым, как и их черты лица. Только серебристые дополнения Улья отличались. У одного была практически полностью заменена гладкими, как у робота, элементами левая рука. Другой имел серебряный глаз и серебряную ладонь.

Он передвинулся, чтобы встать прямо возле меня, туда где мои ноги свешивались с края бойцовской ямы, затем повернулся лицом к своим оппонентам. Я чувствовала, как его плечо вжималось в мое бедро: „Я не оставлю свою пару без защиты, пока дерусь“.

„Ее будут охранять“, − я посмотрела через плечо, и увидела что это говорит Резз. Он сошел со своего места и расположился прямо позади меня.

Мистер Обеденная Тарелка, Браун, был рядом с ним. Большой мужчина кивнул: „Да. Этот вызов священный. Она будет хорошо защищена, пока ты и Приллонцы будете решать исход ваших заявлений“.

Они выглядели как организованная толпа неандертальцев. У них присутствовало понятие чести, хотя они и собирались драться − я надеялась не насмерть − за меня. Это означало, что если Киль не победит, то близнецы киборги утащат меня за волосы в свою пещеру? И оба хотели меня? Это означало, что они собирались взять меня вместе?

Я взглянула на Киля, увидев решимость в его взгляде. Он не переживал о битве с двумя частично мутировавшими пришельцами. Нет, он с уверенностью вытащил свое оружие и бросил на землю рядом с собой. Затем отстегнул кобуру на бедре. О да, это было возбуждающе.

Но