Подкидыш - Алекс Войтенко

потреплют, как это обычно бывает. Закончив с подшивкой вышел в казарму, познакомился с парнями, узнал местные порядки. Кстати выяснилось, что даже за легкий намек на дедовщину, здесь сразу же отправляют на губу, а после переводят во вспомогательный взвод. Причем, там тоже дедовщина находится под строжайшим запретом. При повторном замечании в железнодорожные войска, причем не здесь в Южносибирске, а где-то на периферии. Говорят там вообще жуть.

— Мы все здесь, можно сказать на привилегированном положении, поэтому, забудь, то что было в стройбате. Здесь все иначе.

Как оказалось, порядок в казарме роты, обеспечивает как раз четвертый взвод. За исключением, пожалуй, выходных дней, и то если моему начальству, не приспичит куда-то отправиться. Чаще всего, так и бывает, особенно в летнее время. Зимой реже, поэтому водители первого взвода, принимают участие только в генеральной уборке, все остальное время, заняты разъездами. У нас даже распорядок дня, несколько иной, чем в остальных взводах, и в полку, к которому мы прикомандированы. Но парни из четвертого взвода не жалуются, не так уж и сложно помахать швабрами, наводя порядок, зато в сравнении с железнодорожниками у нас и нормы выше, и служба легче.

— Ты бы видел как здесь в карауле по части зимой стоят, на вышках, в метель. А у нас лафа наряд только по роте, раз в трое суток, и наведение порядка. Все. А если ты не на службе, без проблем у увольнение в выходной день. А тут за забором районный клуб с кино и танцами, а чуть дальше центральный рынок. Одним словом жить можно.

Если отбой у всех в двадцать три часа, а подъем в семь, то у нас отбой на час раньше, как и подъем. Все из-за того, что в семь часов, я буду обязан выгнать машину из бокса, предварительно проверив, все что необходимо, и отправиться в город, к месту жительства своего командира, и доставить его, или в часть, или туда, куда он прикажет. Тоже самое происходит и вечером, после окончания рабочего дня мне везти командира домой. И только после этого я могу вернуться в роту и заниматься своими делами. Одним словом, предстоит довольно насыщенная жизнь.

Глава 6

6

Следующий день, действительно оказался суматошным. С самого утра, едва успев позавтракать, как тут же был вызван в кабинет местного «молчи-молчи», как обычно называют представителей особого отдела. Хотя с другой стороны, у нас вся часть относится к этому самому, особому, поэтому трудно сказать кто из них самый особый. Так или иначе, со мною был проведен подробный инструктаж, касающийся того, что можно, а что нельзя делать в нашей «организации». По сути выходило, что можно осторожно, через раз дышать, внимательно оглядываясь по сторонам, молчать и больше слушать, и то, только то, что касается непосредственно тебя, а единственные дозволенные речи, вполне укладывались в несколько уставных слов и выражений. Таких как: «Есть», «Разрешите выполнять» и «Так точно». Все остальное делается молча, бегом, и без лишних слов и пререканий.

Поставил свою подпись, как минимум в трех документах о неразглашении, и в двух обязательствах. И на мои попытки, как-то отбрехаться от этого, услышал целую лекцию о том, что это не доносительство, а долг и почетная обязанность каждого советского человека, строителя коммунизма. Честно говоря, я скорее испугался того, что меня отправят обратно в стройбат. А то, что «доносить-не-доносить», никогда не был стукачом, а все эти высокопарные слова, просто слова. На всякий случай, под всеми документами ставил какую-то левую закорючку, а расшифровку писал печатными буквами, чертежным шрифтом. Прокатило влет, еще и похвалили за хороший почерк.

Потом был забег по складам. Получил полушерстянное обмундирование, парадку, шинель, юфтевые сапоги, и целую стопку погон с петлицами. Особенно удивило отношение складского старшины к моей форменной шапке, и ремню.

— Это что за чудо? — Воскликнул он, увидев то, что находится на моей голове, и чем я опоясываюсь. — Сейчас же выброси эту каку, и не позорься. У нас такое не носят, даже в железнодорожном полку.

Ну, а что вы хотели от стройбата, подумал я меняя выданный мне там головной убор, на нормальную пыжиковую шапку, а брезентовый окрашенный чуть ли не суриком ремень, на настоящий кожаный. Одним словом, к обеду мне выдали все, что положено и отправили в полковую швейную мастерскую. Оказалось, что здесь имеется и такая. Правда последняя обслуживала в основном офицеров и прапорщиков, но и для нашей роты сделали исключение. Все-таки, в хозяйственных работах, мы участие практически не принимаем, а вот сопровождать офицеров приходится постоянно, и нужно всегда выглядеть безукоризненно. Там пожилая женщина, сидящая возле швейной машинки, отправила меня покурить, а сама в мое отсутствие почти моментально и идеально ровно, можно сказать точно по уставу, приторочила ко всей принесенной форме погоны, лычки, и петлицы. Это было так неожиданно, что я ни слова не говоря сорвался со своего места, добежал до солдатского буфета, и купил самую большую шоколадку, которая там продавалась. Увидев мой презент, та вначале, начала отказываться, говоря, что это как бы ее обязанность, но в итоге сдалась, и приняла мой подарок, предложив заходить в любое время, если что понадобится, и даже подсказала мне, что здесь можно всегда найти подшивочный материал, на подворотничок.

Вернувшись в роту, около часа, приводил форму в порядок, разглаживая утюгом все складки, появившиеся от долгого лежания на складах. Но уже к обеду, отправился в столовую, в полной форме, как и было положено по уставу. Вернувшись после обеда в роту, едва приземлил свой зад на табурет, как услышал возглас старшины.

— И, что ты сидишь? Заняться нечем? Пойдем я тебе расскажу, чем должен заниматься личный водитель в свободное от поездок время.

Тут мне популярно объяснили. Что в свободное время, я обязан находиться не в казарме, а возле своего служебного места. Короче говоря, или в боксе, занимаясь профилактическими работами с автомобилем, или на стоянке служебных автомобилей, у входа в штаб, ожидая приказания командира. Но скорее именно в боксе, куда старшина меня тут же и сопроводил, приказав попутно взять с собою и выданный комбинезон. Но прежде чем отправиться в бокс, зашли в один из кабинетов, где старшина представил меня очередному прапорщику, который как оказалось заведовал всеми передвижениями автомобилей нашей части. Он посмотрел мои права, записал мои данные в журнал, и выдал пропуск, который я должен буду укрепить на правую сторону лобового стекла. Снимать