Из пепла к славе 1-6 - Оксана Кас

— Стесняюсь? — удивился Дан.

Джереми тоже засмеялся: Дан, с удовольствием берущий главные партии, активно участвующий в соревнованиях за первую линию в танце, весьма общительные и явный лидер в их небольшой компании… и стесняется?

— Я подумал о страхе сцены, — пожал плечами Чак. — Но зачем тебе блог? Только серьезно, я не верю, что просто решил попробовать, потому что модно. Ты все как-то делаешь… не знаю, по-взрослому.

Джереми тоже с интересом уставился на Дана. Кажется, никто не верил в то, что он просто решил попробовать вести блог. Дан и сам иногда не понимал до конца почему он это делает, поэтому решил озвучить одну из тех причин, которая сейчас кажется ему наиболее разумной.

— Честно? Это из тех тем, о которых мы обычно с тобой разговариваем, — обратился Дан к Чаку. — Ну, про рекламу, важность личного влияния и про то, что личный бренд становится невероятно важной частью жизни любой медийной личности. И… ну, в некотором роде я пробую создать этот личный бренд сейчас. Не знаю, что получится. Я вообще слабо представляю, что я делаю — просто начитался статей о том, как правильно продвигаться в соцсетях и пробую соответствовать.[12]

— Хочешь стать блогером-миллионником? — уточнил Джереми.

Дан пожал плечами:

— Не знаю… может быть. Не в ближайшее время, конечно — на такое я даже не рассчитываю. Просто… я в любом случае буду заниматься чем-то, что связано либо с музыкой, либо с танцами, либо с… рекламой или типа того. И во всех этих сферах иметь некоторую известность заранее — неплохо, разве нет?

Чак согласно хмыкнул. А Джереми, спустя некоторое время в молчании, задумчиво произнес:

— Такое ощущение, что у тебя жизнь распланирована на годы вперед, причем с ответвлениями на вероятные события и решения.

Дан удивился:

— Почему?

— Не знаю… просто ты так сказал — блог на всякий случай. Типа — лишним не будет. Словно у тебя есть план Б для плана Б.

Дан покачал головой:

— Все не так. Я не знаю, как у меня все сложится с тем же блогом. Может я устану вести его уже через полгода — это ведь и правда занимает много времени. И я точно не знаю, чем буду заниматься после школы. Я просто вкладываю максимум сил в то, что мне нравится… и пока что блог — единственное вложение в мое неясное будущее.

Это было частичной правдой. Он научился хорошо петь, неплохо танцевал, пишет вполне неплохие стихи — не Байрон, конечно, но получше многой современной песенной лирики. И все же он не чувствовал, что все это действительно может помочь ему в его зыбких целях.

Что он хочет? Спасти близких друзей — от смерти, от болезни, от травмирующего опыта. Возможно — отомстить тем, кто мешал его группе и ему лично достичь своего максимума… И из категории практически невыполнимого — хоть немного изменить сферу корейского шоу-бизнеса. И для этого придется стать популярным артистом. Очень популярным.

Глава 10

Дела сердечные

Он менялся внешне. Родители и раньше говорили, что он быстро повзрослел после пятнадцати, но Дану всегда казалось, что это они про характер… а не про короткие штанины. С возвратом забылось, насколько сильно он изменился в это время. Похудел из-за скачка роста, ушли типичные для азиатских детей пухлые щеки, даже нос стал казаться тоньше. Ребра не торчали только потому что за годы занятия тхэквондо и танцами он накачал себе шикарный пресс. При этом плечи стали шире, поэтому пропорции фигуры стали совсем взрослыми. Голос стал еще ниже, чем раньше, из-за чего по утрам он басил так, будто восстал из ада, а от усталости его голос звучал будто у курильщика со стажем. И все это произошло так быстро, что самому не верилось.

Но фотографии в сети не давали права сомневаться. Вот он на выпускном в июне — уже немного похудевший, но еще щекастый, фотография в школьной форме в сентябре — уже тощий и длинный, а в октябре на него из зеркала смотрит парень, который выглядит старше своих пятнадцати. Четкая линия челюсти, острый подбородок, скулы, большие глаза. Детского в нем осталось только в пухлых губах, из-за чего у него нередко бывает обиженное выражение на лице.

В своем несостоявшемся будущем это никак не отразилось на его уверенности в себе и месте в школьной «иерархии» — если кто и считал его привлекательным, то держал в секрете. Здесь же, в школе искусств в центре Нью-Йорка, он с долей неверия понимал, что на него заглядываются девчонки. И это было… неожиданно.

Казалось бы — взрослый человек, столько лет вываливал свои переживания психотерапевту, проработал кучу личных травм… но эту тему они, кажется, не затронули. Дан внезапно осознал, что в его сознании его внешний вид как-то не стыковался с тем, что он может кого-то привлекать до того, как стал популярным айдолом. Особенно в США. Видимо, это ощущение, что он стал казаться сексуальным только в ореоле славы, стоило тоже обсудить с психологом, чтобы сейчас не смешить друзей реакцией на заигрывания ровесниц. Жаль, что психолог скорее заподозрит его в какой-нибудь шизофрении, чем поможет принять тот факт, что он до сих пор, оказывается, не принял свою внешность в полной мере.

Когда они вчетвером поехали в Чайнатаун на выходных, чтобы сходить в одно заведение, официантка в этом кафе — вряд ли старше Дана больше, чем на пару лет, подсунула ему свой номер телефона на рекламном вкладыше доставки.

— Ты у нас прям дамский угодник, — Эйдан чуть наклонился, говоря это, чтобы не привлекать внимание остальных посетителей.

Парни расхохотались, а Джереми так же тихо добавил:

— Она красивая.

Дан интуитивно посмотрел на стойку администрации. Симпатичная. Но за десять с лишним лет работы на к-поп сцене, Дан видел и более красивых девушек. Не то, чтобы для него идеальная внешность была так уж важно, но так, для отчетности.

— Я не думаю, что перезванивать дочери хозяина ресторанчика в китайском квартале — хорошая идея, — шепотом сказал Дан.

— Боишься, что ее родня придет к тебе требовать жениться, раз обесчестил? — заговорщицки протянул Эйдан.

Дан закашлялся:

— Чего? Убери свои пошлые мыслишки куда подальше! Номер телефона — это еще не намек на настолько… далекое развитие событий.

— Да? А в сериалах все именно так, — расхохотался Эйдан.

Парни вторили ему смехом. А потом потешались и над его покрасневшими ушами.

— Вы будете вечно надо мной прикалываться? — печально спросил он, когда все четверо выходили из ресторанчика на улицу.

В чем-то он и