По ту сторону границы - Виктор Климов

Про возможность адаптации людей Сутер не врал. Мне сразу вспомнили эскимосы и вообще народности, живущие в условиях, когда лето приходит всего на один-два месяца, а солнце по полгода скрывается за горизонтом.

- Так что понемногу-помаленьку, но люди заселили и эти пески, благо оазисы всегда могли дать возможность утолить жажду людям и животным. Иначе здесь не появились бы все эти селения.

Я забросил в рот кусок какого-то желтовато-оранжевого фрукта, тщательно пережевал его, пытаясь понять на что он больше всего похож по вкусу, но так и не припомнил аналогов. Отхлебнул холодного кисловатого красного чая.

- Значит, здесь упало что-то гораздо больше по размерам. И очень-очень давно… У нас такой же был, - вспомнил я. – Шарахнул так, что привёл к вымиранию почти всего живого. Тогда, правда, людей ещё как вида не существовало, а некоторые говорят, что именно благодаря тому метеориту мы и смогли появиться, когда наши мышеподобные предки смогли завоевать новые ниши, благодаря исчезновению других видов.

Сутер, сидевший на раскладном стуле, внимательно посмотрел на меня.

- Так наши учёные говорят, - добавил я.

- Да, - произнёс Сутер, - только когда здесь упал «большой небесный камень», здесь уже жили люди. Не такие как мы, другие. Остатки их народа можно было встретить ещё несколько веков назад далеко на западе.

- А теперь?

Сутер покачал головой. У меня создалось впечатление, что он не хочет развивать эту тему.

- А Чужаки, они могут быть их потомками тех других людей? – всё-таки задал я вертевшийся на языке вопрос.

На этот раз Сутер взглянул на меня уже с заметным интересом, но отвечать всё равно не стал, а вместо этого продолжил потягивать кисловатый чай, который, надо признать, отлично освежал в жару. Интересно, из чего они его делают.

***

В какой-то момент я заметил, что мы выехали на действительно хорошую дорогу. Пожалуй, это первый раз, когда я увидел здесь нечто, напоминающее нормальную дорогу, если не считать пограничного городка и дороги, ведущей от тоннеля с его железнодорожной станцией.

Но нет, эта дорога не была закатана в асфальт или выложена бетонными плитами, она была вымощена добротным камнем, и больше напоминала древнеримские дороги, разве что камень был обработан в разы лучше, да колея была практически незаметной. Ехать по ней было в разы приятнее, чем по тому подобию дороги, по которому мы перемещались до сих пор.

На третий день, когда я отошёл от дороги за бархан по естественной потребности, в полукилометре от себя я заметил плавающий в мареве на горизонте силуэт всадника. Все мои сфинктеры тут же сжались, после чего я рванул к машинам, чтобы доложить об увиденном Сутеру. Но прежде наткнулся на Айюнар, рядом с которой стояла, потупив взор и тут же умолкнувшая при моём появлении Айна. Она то и дело бросала на меня любопытные взгляды, улыбаясь той своей завораживающей улыбкой, что я увидел, когда она танцевала перед гостями в крепости Сетхара.

- Да, ему уже доложили, - спокойно сообщила Айюнар. - Это дозорный из Нечтана.

- Откуда? – не понял я.

- Завтра увидишь!

И завтра я увидел

- Это и есть ваша столица?

- Нет, - ответила Айюнар. – Это просто город на границе низины, из которой мы столько дней выезжали.

- Просто город?! Какая же у вас тогда столица, чтоб вас?!

Сказать, что я был поражён, означало бы промолчать!

Наша процессия остановилась у небольшого форта, который в целом напомнил тот, где мы сражались с дайхеддами, но меньше раза в два-три по размеру. Пожалуй, у нас это был бы своего рода укреплённый в разы блокпост. Здесь нас уже ожидали сайхетские солдаты во главе с офицером, которые долго проверял бумаги, предъявленные Сутером, после чего отдав честь кратким поклоном, дал добро на проезд. А может, Сутеру необходимо было именно что обозначить своё появление заранее, потому как много гружёного транспорта проходило в город без какого либо специального досмотра. Ну не будете же вы останавливать каждую фуру, что въезжает в Питер или Москву.

И нет, я не хочу сказать, что Нечтан был похож на наши столицы внешне или по размеру. Он, конечно же, значительно им уступал, что касается населения, да и вообще соответствовал принятым здесь градостроительным традициям, когда вокруг крепости разрастался внешний город. Но всё равно, он был большим.

Но всё-таки это надо было видеть! Тридцатиметровые покатые стены, облицованные светло-коричневыми полированными каменными плитами, сияли на солнце, уходя в каждую из видимых сторон на два-три километра. На самих стенах под развивающимися штандартами, не спеша прохаживались солдаты, и, возможно, обычные горожане. За стенами виднелись возвышающиеся башни зданий, с террасами и разбитыми на них садами, широкими лестницами, бегущими от террасы к террасе, и всё это сверкало стеклом и полированным камнем.

От стен крепости отходили лучами другие сены, соединявшие основную крепость с башнями поменьше, на которых невооружённым глазом можно было заметить спаренные орудия неизвестных мне пушек.

- Нечтан! - известил меня Сутер, когда вернулся от блокпоста, мы стояли и смотрели на покатые стены города. – Древняя крепость, построенная ещё до того, как мы схлестнулись с нимейцами. Думаю, ты сможешь увидеть остатки старых стен, когда мы окажемся внутри. Их сохранили для истории. Эти, видимые стены, как ты понимаешь, были надстроены и улучшены уже значительно позже.

- Зачем же было строить такое сооружение? - спросил я и продолжил, неприлично разинув рот, глазеть на это архитектурное чудо

- До нимейцев были другие враги, Вадим, - ответил Сутер. - Как и до дайхеддов.

- Что же это были за враги?

- Помнишь, я тебе говорил о других людях, которые жили здесь до падения большого камня с неба? - Сутер интонацией выделял слово «другие». - Наши предки, которые тогда даже сайхетами не назывались, дали им прозвище "уру-хеты", хотя и это довольно позднее определение.

- Чёрный народ? – произнёс я по-русски. В моей памяти возникли определённые ассоциации, но корень "уру" был довольно архаичным.

- Хм... Что-то вроде того, - согласился Сутер. – Но всё равно это не совсем точное определение.

- Да, - согласился я, - «уру» означало ещё и тайну, загадку, инаковость.

В уме я понимал, что другие люди совсем не обязательно были чёрными по цвету кожи, просто они были другими