"Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 - Елена Звездная

– Торнетта, – важно сказал Сестерций.

– Что?

– Если она, то торнетта.

– Тьфу, на тебя! – рассердился Свим, но лицо его смеялось. – Шуток не понимаешь. Будь в тебе хоть капля от разумных…

– Их было несколько, – приняв царственную осанку, перебил его Сестерций. – Огарии всегда считали делом долга…

– Не-ет! На сегодня, пожалуй, хватит. Всё! Будем лучше спать. Первым дежурю я. Следом за мной – Сестерций, а ближе к утру ты, К”ньюша.

– Собака опять всю ночь продрыхнет?

– А ты доверяешь Ф”енту стоять на часах?

– Да ты что? Паршивой собаке?..

– Я тебя, драная кошка, предупреждал, – рыча, с угрозой напомнил о себе Ф”ент.

– … Никогда, – закончил свою мысль К”ньец.

– Тогда и не пытайся настроить меня против него, – строго сказал Свим.

– А зачем нам, собственно, стоять на часах или, как ты тут выразился, дежурить? Или, как ещё я слышал, стоять на страже?

Свим переглянулся с хопсом. К”ньец фыркнул.

– Нет, правда. – Торн, сидя на земле, и здесь нашел способ гордо выпрямиться и вскинуть голову. – Нам ничто не может угрожать.

– Я не слишком доверяю обещанию Хлена, – деловито напомнил Свим. – И потом…

– Не надо его бояться. Хлен и его вольные разумные сейчас спешат отсюда со скоростью голодных пуриурков.

– Фу, гадость какая, – сказал Ф”ент.

– Да уж, – подтвердил Свим и поморщился. – Но почему они спешат?

Вид торна стал ещё значительнее, хотя и до того было уже, казалось, некуда.

– Во-первых, – произнёс он размеренно, – как ты уже знаешь, у них дела. О них я говорить не буду. Я знаю закон. Да уж, здесь меня никто не упрекнёт… Так вот, но гонят их не только дела, но и то, что во-вторых. А во-вторых, я думаю, заключается вот в чём. В отряде Хлена много разумных, для которых эти места противопоказаны. Здесь в последнее время откуда-то объявились калубы. Калубы, как вы все, надеюсь, знаете, имеют несколько прескверных привычек…

– Как?… К-ка-лубы?! – Ф”ент вскочил так, будто получил хороший пинок под ребра. – Вы тут как хотите, а я побежал. И вам советую.

Он засуетился, его некрасивый бугристый хвост мелко задрожал и полез между ног, язык вывалился, и он его с всхлипыванием возвратил на место.

– Стой! Не мельтеши! – схватил его за загривок Свим. – Калубы – это же разумные птицы?

Выродок вздрогнул, закрыл глаза и безвольно повис в руке человека.

– Да, разумные птицы, как многие утверждают, в чём я сомневаюсь, – за выродка ответил торн.

– Тогда отчего такой переполох?

– Калубы терпеть не могут путров, особенно из собак паршивых. – Сестерций быстро перенимал лексикон К”ньеца. – Их у Хлена много, вот они и бегут.

– К”ньюша, а ты что о калубах знаешь? И об их отношении к путрам?

– Да, калубы всеядны. Но они нас, хиков, не трогают. Как-то рядом с нами гнездился гурт калубов. И мы с ними уживалась мирно, хотя и говорят о них всякое.

– Что ж, одной заботой меньше. Будем надеяться, что они хотя бы К”ньюшу не тронут, а на людей они не бросаются, это точно. Торнов… Сестерций, они могут напасть на тебя?

– Если бы могли, я бы поостерегся, но мы им, как говорят люди, не по зубам.

– У них есть и зубы? – поинтересовался Свим.

– Нет, конечно, но так почему-то говорят люди.

– Я так и подумал, откуда у птицы зубы? – Свим помедлил. – О калубах и вправду рассказывают небылицы. Если нам они не страшны, то остается только Ф”ент… Но… Знаете, не верится как-то, что разумные поедают разумных.

– Они не разумные, – слабым голосом вставил стехар. – Им всё равно, что есть.

– Потому-то я верю вам и вот ему, – Свим встряхнул приходящим в себя выродком. – Тогда… Ну-ка, К”ньюша, вытряхни все из моего мешка.

– Зачем это?

– Давай, давай, вытряхивай!

Хопс без охоты взялся за увесистый заплечный мешок Свима, набитый продуктами и кое-какой мелочью, необходимой в дороге.

– Куда же это всё? – засомневался он.

– Вытряхивай на траву.

Из мешка посыпались пакеты, коробки, свертки.

– О! – удивился торн. – У вас с едой дела обстоят хорошо.

– Неплохо, – согласился Свим, – а что?

– У Хлена это всегда было плохим делом.

– Изголодался, что ли? А что не попросил добавки, когда ужинали?

– Я скромный.

– Ха! Скромняга. Еда пока есть, так что не скромничай.

– Учту. Но вы так плохо обращаетесь с едой. Прямо на землю всё вытряхнули.

– А что ей будет? Мешок всё приведёт в порядок. А ночью съедобной оболочке ничего не будет. Потерпит… Ладно, не до того. Давай сюда, – Свим протянул руку за мешком, приподнял выше безвольного от перепуга выродка и сунул его, с хвоста, в опустошенную ёмкость. – Пусть там посидит. За одно и почистится. Ни одна калуба его не тронет… Стойте! Что вы мне голову морочите? Калубы же питаются падалью. Фу-у на вас!..

– Нет, человек, – дав несколько секунд Свиму на передышку, сказал торн. – Тобой двигает недоразумение. Калуба пожирает всё, что ей подворачивается. И попадись ей эта паршивая…

– Чья бы корова мычала… – оборвал его Свим и возвысил голос. – Ф”ентом его зовут! Ф”ен-том. Тебе приятно, конечно, когда тебя компом бестолковым называют?

– Я просто хотел сказать, – торн оставался невозмутимым, – что напади они, эти всеядные калубы, на достопочтенного стехара по имени Ф”ент, то от него, от Ф”ента и стехара, даже шкуры не останется, чтобы судить, какой он был до того масти. Теперь я правильно сказал, человек?

Свим долго оторопело смотрел в зеленоватые глаза торна и крутил головой.

– И это называется командой? Как было хорошо мне, когда я был один, а потом с К”ньюшей…

– Я тебе говорил, – не преминул возникнуть хопс.

– Ты-то хоть, К”ньюша, помолчи!.. – Попросил хопса Свим. – Поступим так. Костёр тушить! На страже будем стоять, как договорились! Я, потом Сестерций, следом К”ньюша. И будем надеяться на лучшее. На эту ночь калубам и падали хватит.

Камрату торн понравился. До него он видел только вьючных торнов – безликих унылых созданий, занятых на тяжелых работах в качестве транспортных средств. Конечно, они тоже носили чалму и одевались с излишествами – на это у них ума всегда хватало, но торн, сидящий рядом с ним, был совершенно другим: громадный, умеющий за себя постоять, ауроносец (о таком ему рассказывала когда-то бабка), интересный рассказчик. Он даже в темноте светился флористическими пятнами и полосками, и всё на нём сверкало чистотой и разноцветностью.

– Наше отличие в благородстве, – говорил торн Камрату, найдя в его лице восторженного слушателя, но таким громким голосом, чтобы и бодрствующий Свим, устроившийся на