"Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 - Елена Звездная

– Откуда Огарий, – спросил он, – начал освоение Сампатании? Скажи покороче.

– О! Великий Огарий! – торжественно начал Сестерций и вздёрнул вверх голову (Свим даже простонал от новой порции возвеличивания мифического Огария). – Великий Огарий начал освоение Сампатании из мест, где воды чисты как горный хрусталь, деревья могучи как столбы крепости Картпа, а небо прозрачно…

– Слушай, ты, потомок Великого Огария! Ты можешь ответить проще?

Торн вздернул голову ещё выше. Постоял несколько мгновений в надменной и неприступной для простых смертных, к какому бы классу разумных они не относились, позе, потом неожиданно словно обмяк, слегка наклонился к Свиму и с чисто человеческой интонацией и простотой в голосе спросил:

– Ты, дурб, хочешь знать, откуда я пришёл?

– Конечно, дубина ты искусственная! – Свима взорвало. За плечами был тяжёлый день с переходом более чем в два десятка свиджей, безумная схватка с бандой Хлена, а этот умник из инкубатора от непомерной гордости тут перед ним лопается. – Стоишь тут, независимость изображаешь! Огария своего зачем-то приплёл! Приковылял в нашу бандеку и считаешь это чуть ли не наследственным подвигом. Так что ли? Тебя бандиты за это хотели убить? Ты, поди, Хлену надоел хуже хатаварки?

– Только не за это, – быстро отреагировал Сестерций и приложил руку к груди, как это иногда делают люди, если хотят войти в доверие или подчеркнуть правдивость сказанных слов.

У людей такое движение связано с нахождением в этой области груди сердца, какового у биороботов, по сути, не было, но общение с древней разумной ветвью на планете служило для молодых рас примером многих норм поведения, в том числе и внешние проявления, наподобие сакральных жестов.

– А за что?

– О! – Торн опять гордо вскинул голову. – Я знаю закон!

– Что ты несёшь. Подумай сам, какой закон может быть у Хлена в банде?

– Как какой? Великий закон! Закон вольных разумных?

– Ну да. Так ты себя, Сестерций, относишь, значит, к разумным и вольным?

– А как же! – Сестерция сарказм Свима смутить не мог. – Мы, настоящие торны, относимся к самой разумной части существ на Земле. А наши вольности проистекают…

– Заткнись! – рявкнул Свим. – Биороботы не существа!

Торн захлопнул рот, но гордо повёл головой из стороны в сторону, будто дикая птица на вершине скалы при разглядывании добычи.

– Вот так, – поощрил его Свим и продолжил попытку узнать у него что-нибудь иным способом. – Хорошо! Закон ты знаешь. Но напали на тебя одного они все вместе, а это не по закону, как я думаю?

– Конечно, не по закону, – уверенно подтвердил торн.

– Они, значат, надушили закон?

Сестерций задумался, поправил чалму и переступил с ноги на ногу. До этого он стоял совершенно неподвижно, и все внешние его проявления выражались вскидыванием или опусканием головы.

Внешние проявления эмоций у биороботов выполняли несколько иные функции, чем у человека. Кроме защиты от стрессовых ситуаций, хотя стресс для искусственных существ тоже имел свои особенности и специфику, эмоции торнов могли отражать ориентацию в пространстве, мониторинг внутренних органов и другие не менее важные для их существования операции.

– Так нарушали или нет? – стоял на своём Свим.

Он вошёл в азарт и, походя, отмахнулся от К”ньеца, напомнившего о необходимости подыскать место для ночлега, так как солнце уже давно коснулось горизонта, и ещё две праузы – и наступит темнота, а здесь оставаться небезопасно.

– Успеется!

Торн тоже не обратил внимания на мяуканье хопса.

– Оно как посмотреть, – важно сказал он. – Закон вольных не писан. На то они и вольные. Закон не писан, но строг. Однако если рассматривать его отдельные положения, то я со всей серьезностью должен… Нет, я настаиваю на этом, ответить…

Свим слушал, не сводя с лица торна взгляда, прожигающего того насквозь, но тори, занятый собой, не замечал вокруг ни чего. Человек не выдержал-таки.

– Я вот как стукну тебя по твоему дурацкому компу, то останется не твоя точка зрения на закон вольных, а мокрое место!

– Это не правильно, – возразил биоробот.

– Нет, правильно. Я же у тебя спрашивал что? А ты?.. Ответь мне лишь одно. Нарушили они закон, напав на тебя скопом, тем более натравив на тебя одних только путров? Ну!

– Конечно. Как ты мог сомневаться, человек?

– Та-ак!.. Значит, они закон послали к мутным звездам, когда это касалось их интересов, а ты его, этот закон, блюдёшь. И опять ради них, по сути дела, своих врагов?

– Не правильная посылка, оттого неправильный вывод.

– Не выйдет. Посылку сделал ты, а я вывод. Но ты не мог сделать посылку неправильной. Так?

Пойманный Свимом не особо честной логикой, торн некоторое время усиленно раздумывал. Вокруг него сильнее засветилась аура, слабо окрашенная в тёплый оранжевый цвет. Аура высветила в подробностях каменную неподвижность далекого от миловидности, по человеческим меркам, лица или носта торна. Глаза его неморгающе уставились в одну точку. Что там происходило в его голове – компе, можно было только догадываться. По-видимому, ничего хорошего для самого Сестерция. Свет ауры стал угасать.

– Что ты ко мне пристал с вопросами, человек? – грустно сказал он, прикладывая руку к груди. – Почему ты решил от меня, вольного и разумного, требовать сведения, на которые я не готов отвечать? Тебе будет достаточно услышать от меня, если я скажу так? Я, разумный и вольный торн, очень обязан тебе, великолепный дурб по имени Свим, и этому славному человеческому ребенку по имени Камрат, и этому почтенному хилону по имени К”ньец, да будет его прославленный клан процветать.

И торн поклонился перед теми, кому он был обязан.

Свим от неожиданности хохотнул, потом закатился от хохота. Его никто не поддержал.

– Это что-то, энто то-то, – проговорил он, отсмеявшись, и похлопал себя по бокам от избытка чувств.

Торн, глядя на него, поморгал глазами и захихикал. Смех его не доставил удовольствия окружающим – это походило на громкие выдохи в длинную трубу с эхом.

– Я понял! – заявил он радостно. – Я теперь с вами!

К”ньец недовольно фыркнул.

Свим подумал, посмотрел на своих спутников.

– Мне кажется, – сказал он негромко, – что с Сестерцием, если не всё, то кое-что уже понятно. Путь его в нашу бандеку, как видно из его ответов и остроты ума, был долог и труден. Поэтому простим ему некоторые заскоки, тем более что он нам благодарен за избавление от банды. Я так тебя понял, Сестерций?

– Если судить по твоим словам, то ты правильно, к моему удивлению, понял всю полноту чувств, возникшую во мне,

– Итак… – становясь не менее значительным, чем торн, начал Свим.

– Зачем он нам? – будто