"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

из ваших… э-э, — я успел проглотить слово «холуев», — ваших людей. Они помогут вам добраться до дома, где вы примите теплую ванну, у вас же есть ванна? Во-о-от. Обязательно с травами.

— С травами? Как утончённо, — Замойский похоже был повержен самой концепцией купания в отваре боярышника. Ого, похоже я его реально заболтал! Вот это я златоуст!

— Именно с травами, расслабляет замечательно. Потом вы насухо вытретесь, испьёте чашечку китайского чаю, а может быть колумбийского кофе, ни в коем случае не спиртного, аристократии такое не пристало, а потом ляжете спать, вашу без сомнения выдающуюся постель, где и проведете всю ночь до утра в объятиях Морфея…

— Чего-чего? — напрягся Замойский. — Я с мужиками не сплю.

— … В объятия любой ночной нимфы, способной удовлетворить ваши без всякого сомнения здоровые наклонности, — лихо вывернул я из неудобного положения.

— Нимфа… — задумчиво произнес Замойский и ткнул пальцем мне за спину. — Мне нравится эта.

Да блин. Я обернулся. Ну, конечно. Следовало ожидать, что Ангелина, пропустившая самое интересное на охоте, теперь не усидит за каменными стенами и полезет в первые ряды нарываться на неприятности, в смысле, отражать надвигающуюся угрозу.

— Эта девушка вам не подходит, — со всей возможной серьезностью сообщил я.

— Это еще почему?

Многие бы на моём месте сказали бы что-то куда более резкое. Но мне нужно было остудить пыл, а на пьяных подобное действует совсем не остужающе.

Что ж, оберну всё в шутку. Для первого раза.

— Каждый из мужчин, пытавшийся возлечь с ней, умирал в течении суток от мучительной душевной немощи. Или месяца? Ну, уж в течении года, точно. Так и мается бедная. Знаменитая Смертоносная Дева.

Замойский криво усмехнулся:

— Ты сомневаешься в моей отваге?

— Было бы в чем сомневаться.

Двусмысленно конечно получилось, но пьяному прокатило.

— Я обуздаю эту смертоносную лошадку, — с воодушевлением заявил Замойский, а в следующее мгновение все его воодушевление смыло с его лица, как потоком ледяной воды из ведра:

— Так, а эта бешеная сука что тут делает?

Да чтоб вас!

Тётка Марго тоже не усидела в тылу, и когда коварный враг начал подкатывать к её законному Второму Номеру отважно и безрассудно оттянула огонь на себя.

Хотя, может и неплохо получилось, Замойский тут же позабыл об Ангелине. Зато вспомнил всё остальное.

Вспомнил сам и нам припомнил.

— Поношение доброго имени! Хульные надписи! Потрава скота! Скисшее молоко! Проколотые шины!

Ого. Да тётка Марго реально им тут партизанскую войну объявила.

— Моча в биотопливе!

— Ну, нет, — тётка покачала головой. — Это вы уже точно без меня, сами.

— Растление юношей!

— Чего? — несказанно удивилась тетка.

Замойский не сразу нашел что ответить:

— Вызывающее поведение, ведущее к растлению!

А тётка Марго, похоже, в свое время не давала спать ночами молодому поколению! Сколько тогда Замойскому было? Двадцать? А тётушке — сорок пять? Ядреная феми фаталь!

— Угон скота! Подделка документов! Потрава полей!

В конце-концов эта истошная и риторически однообразная истерика мне надоела.

— Не думаю, что вышеозначенные события под силу одной женщине, если она, конечно, не торнадо с красивым именем, — попытался вразумить я вздорного соседа.

— Да что ты понимаешь, мусью, в наших бабах? — отмахнулся от меня Замойский. — Пожар, падеж и проказа в одной персоне!

Ну все, это был край.

— Ещё раз назовешь меня «мусью», щенок, а моих дам — «бабами», — процедил я протягивая руку и подталкивая его к себе за зацепленную между пальцев пуговицу. — И в следующий раз общаться мы будем уже через барьер. Оружие на твой выбор.

Пуговица с треском оторвалась оставшись у меня в руке, освобожденный Замойский резво отскочил от меня.

— Ну, если ты этого хочешь, — растерянно прошипел он. — Я тебе дуэль устрою.

Я усмехнулся ему прямо в бледное личико:

— Давай, не тяни, жду от тебя письменный вызов.

Бросил ему пуговицу под ноги и, развернувшись, зашагал к дому.

Вот же скотина, вывел меня-таки из себя!

Неудачно все повернулось. Но я долго держался. Хотя стрелять мне в спину не начали — и то ладно.

Замойский завалился в машину со своими приспешниками, и они поспешно укатили. Дуэльный картель, очевидно, составлять.

Около дома всадник в княжеских гербах, наблюдавший издали нашу ссору, приложил два пальца к шляпе:

— Я гонец его светлости князя Югопольского. Господин Де Онисов, полагаю?

— К вашим услугам.

— До его светлости дошли вести о вашем славном подвиге, и он желает принять вас при своем дворе со всей возможной поспешностью.

— Вот как? Аудиенция? — произнес я задумчиво. — А я ведь к ней совершенно не готов.

Гонец легкомысленно взмахнул рукой, мол пустое, мелочь, вас примут таким каков вы есть.

— И да! — спохватился княжий гонец — Захватите с собой чучело зверя, князь желает обозреть его лично.

Глава 26

Княжий волкодав

Югопольск встречал нас как героев. Своих давно обожаемых долгожданных героев…

Утром взяли с собой пяток мужиков из отделения Рустама, натянули брезент на установленное в кузове чучело и поехали в Югопольск, людей посмотреть, себя показать. А тупай увязался с нами без спросу, как всегда предпочел быть выше мелких условностей.

На хозяйстве во Фламберге мы оставили Степана, любезно давшего свое согласие, и тетку Марго, которую никто не спросил, а она ничего не сказала. Рада, наверное, оказаться в родных стенах через столько лет.

Вести в маленьком княжестве разлетаются быстро, даже при отсутствующей ещё пока глобальной сети. Видимо, и редких проводных телефонов для этого хватило.

Нашу машину с чучелом узнавали на улицах! Нет, не то, чтобы толпы и почётный эскорт на мотоциклах.

Но на окраине пареньки вдоль дороги махали мне газетами с моим мутным, напоминающим работу фоторобота, портретом на фоне поверженного чудовища, вырезанным из нашего группового фото и увеличенным на пол листа. В кварталах ближе к центру — мне уже совали эти газеты с просьбой дать автограф, мне совали цветы! Цветы-то зачем? Я их есть не стану, и в вазу ставить тоже, вазы во Фламберге нет.

Да и вообще — не особо я люблю славу. Слава — это не самоцель, это иногда инструмент в достижении каких-то совсем других целей. Но не всегда. Сейчас мне слава, скорее, может помешать.

Или, всё же, нет?

В