Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

Да, ему известно, что Эйтингтон и Судоплатов сделали очень многое для СССР. Например, организовали Троцкому судьбоносную встречу с ледорубом. Только вот сейчас ОГПУ занимается не только устранениями…

Ещё он посчитал, что уход Феликса на покой именно сейчас — это символично. Примерно через полгода ОГПУ преобразуют в Комитет Государственной Безопасности, что будет сопровождаться серьёзной реструктуризацией и расширением полномочий службы разведки и контрразведки.

Наконец-то появится чётко оформленное управление специальных операций, которое и возьмёт на себя всю теневую деятельность, тесно связанную с вооружённым насилием.

Надзор за госаппаратом, на который Дзержинский тратил немалую часть рабочего времени, будет распределён между другими ведомствами, а в ведение КГБ будет передана охрана государственных границ, что ранее было функцией НКВД.

Общий мотив реорганизации госбезопасности — акцент на окружающий мир.

У КГБ будет восемь основных управлений: первое управление — разведка, второе — контрразведка, третье — военная контрразведка, четвёртое — специальные операции, пятое — внутренняя безопасность, шестое — пограничная служба, седьмое — оперативно-техническое и восьмое — радиоразведка.

Внутри управлений будут специализированные отделы и службы. Но сам список управлений не конечный — по мере возникновения потребности, будут учреждаться новые.

Подчиняться КГБ будет непосредственно Верховному Совету СССР, поэтому Немиров, как генсек, прямого влияния на него оказать не сможет. Председатель КГБ, коим станет Эйтингтон, если его кандидатуру примут, будет отчитываться Президиуму.

Это принципиально новый подход к формированию государственной спецслужбы — такого нет ещё ни у кого и появится подобное нескоро…

— Дела… — вздохнул Аркадий и задумчиво посмотрел на портрет Ленина.

Кое-кто предлагал обязательно установить в каждом кабинете по портрету Немирова, но ему такая идея не понравилась. Культ личности и всё такое — ему это не нужно.

Тем не менее, кое у кого он уже висит, рядом с Лениным и Свердловым.

Помимо КГБ, в течение полугода будет учреждён Государственный Комитет СССР, который возьмёт на себя функцию межотраслевого взаимодействия — это не нравится Сталину, потому что возьмёт он это у СНК. По рекомендации Аркадия, чтобы не расстраивать Иосифа Виссарионовича, Верховный Совет СССР учредил при СНК Главное Аналитическое Управление. Сталин воспринял это как какую-то подачку, но больше недовольства по этому вопросу не проявлял.

Аркадий, как никто другой, знал, что Сталин — это один из ценнейших активов СССР. При нём СНК заматерел — оказалось, что если к заведённой Немировым системе добавить тонкий, но твёрдый гиперконтроль, свойственный Сталину, то наркоматы начнут работать ещё эффективнее. Там и так всё было неплохо, но теперь все отмечают, что быстродействие системы стало лучше, чем при Немирове…

У Иосифа Виссарионовича есть чёткое видение, как должна работать бюрократия, и он его строго придерживается — тщательное отслеживание процессов, что стало легче, благодаря системе Аркадия, дезинтеграция необоснованно замедляющих процессы бюрократических элементов, а также безжалостная выбраковка кадров. В СНК тяжело устроиться, но ещё тяжелее удержаться — если не соответствовать высоким стандартам Сталина, конечно же.

— Товарищ генерал-лейтенант, — заглянул в кабинет Степан. — К вам назначено у товарища Нгуена Ай Куока.

— Ах, точно! — вспомнил Аркадий. — Заводи! И чай с десертами заноси!

В кабинет вошёл мужчина лет сорока, одетый в европейский деловой костюм, но на лицо выглядящий как коренной житель Юго-Восточной Азии. Собственно, это вьетнамец, которого в будущем будут знать, как Хо Ши Мина.

Аркадий узнал о нём почти случайно — при чтении «Правды», ему на глаза попались фотографии участников очередного съезда Коминтерна, среди которых был Нгуен Ай Куок, лицо которого он узнал. Так-то он не знал, что его зовут именно так, но было понятно, что Хо Ши Мин не обязан был зваться именно так.

— Здравствуйте, товарищ Немиров, — заулыбался Нгуен Ай Куок. — Я признателен вам, что вы нашли для меня немного времени.

— Здравствуйте, товарищ Нгуен, — улыбнулся ему Аркадий и пожал его руку. — Присаживайтесь — скоро принесут чай.

Вьетнам — это преждевременная акция. Если и лезть туда, то только после войны, потому что портить отношения с французами сейчас очень неуместно. Но никто не мешает начать готовиться к порче этих отношений заранее…

Ванечкин принёс чай и десерты.

— Итак, товарищ Нгуен, — произнёс Аркадий. — Я наслышан о том, как страстно вы ищете помощь везде, где её, пусть и только теоретически, могут предложить. У меня есть сведения, что вы были даже у Чана Кайши…

— Положение вьетнамского народа уже давно пересекло пределы отчаянного, — произнёс вьетнамец. — Мы ищем помощь везде, где можем.

— Я ждал вьетнамских, лаосских и камбоджийских коммунистов все двадцатые годы, — вздохнул Аркадий. — Но никто не пришёл. Признайтесь честно — вы коммунист, товарищ Нгуен?

Он доподлинно знал, что Хо Ши Мин, на нынешнем этапе, не совсем коммунист. Скорее, он националист, желающий, чтобы его народ обрёл свободу от господства французов, обращающихся с вьетнамцами как с животными. Винить его в этом нельзя, желание хорошее, но тот же Чан Кайши — это тоже националист, желающий примерно того же, но для китайцев.

Смысл поддерживать националистов, если они потом, когда кризис минует, обратят против тебя переданное тобою же оружие? Вот и Аркадий не видел в этом никакого смысла.

Только вот Нгуен Ай Куок уже состоит в Коминтерне, уже изучает Маркса, Энгельса и Ленина, а ещё, как говорят, почитывает Сталина, который тоже пишет весьма дельные вещи. То есть, он на несколько десятков шагов впереди любого националиста…

— Я считаю себя марксистом, — решительно заявил будущий Хо Ши Мин. — И идеи Ленина я разделяю полностью, особенно в той их части, которая касается деколонизации.

Тут Аркадий вспомнил, что товарищ Нгуен закончил Коммунистический университет трудящихся Востока имени Свердлова. Но само по себе это не говорит о том, что он стал ярым марксистом. Это требует определённой проверки.

— Имейте в виду, что для нас очень важно поддерживать идеологически идентичных нам людей, — предупредил его Аркадий. — Свобода народа Вьетнама нам очень важна, я испытываю почти физическую боль, когда думаю, каким страданиям его подвергают французские колонизаторы. Но я хочу быть уверен, что, когда нам удастся его освободить, им будут управлять народно избранные Советы, а сам он вольётся в дружное сообщество братских народов СССР.

— То есть, независимость нам предоставить вы не готовы? — уточнил будущий Хо Ши Мин.

— Вы неверно ставите вопрос, товарищ Нгуен, — улыбнулся Аркадий. — Мы не принуждаем ко вступлению в Союз ни одну