Хроники Дерини. Компиляция. Книги 1-15 - Кэтрин Куртц

под руководством Ивейн новых глубин, он почувствовал, что оставаться в состоянии пассивного раскрытия, которое требовалось от него, совсем не просто, хотя на прошлой неделе они проделывали это много раз.

Он глубоко вдохнул и выдохнул, подталкивал себя вниз к другому уровню. Девин ощутил легкое прикосновение рук Райса, скользнувших с затылка ко лбу. Целитель уводил юношу еще глубже, так что вскоре он потерял ощущение реальности.

Теперь глаза были закрыты. Он не мог ничего видеть, но его внутреннее зрение становилось все сильнее, а дыхание все реже и реже, в то время как тело, расслабившись, вошло в состояние приема, к которому его вела, подбадривая, Ивейн.

Он больше не мог сам дышать, не слышал сердцебиения, но это его не волновало: Дэвин знал, что Райс следит за всем. Все его бытие теперь находилось в руках, лежавших на его плечах и быстро соскользнувших с них, чтобы коснуться лба. С новым прикосновением что-то, казалось, встало на место — что-то, что дало ему возможность распоряжаться своей судьбой. Теперь, даже захоти он прервать взаимосвязь, он не смог бы, но это его не тревожило. Ивейн на мгновение оторвала руки, и Девин смутно ощутил, что Эйдиярд подготовлен точно так же. Он находился на грани знания и неведения в неустойчивом состоянии между руками Райса, пока не почувствовал еще одно прикосновение Ивейн.

— Держи равновесие, — раздались в его сознании слова Ивейн. Она находилась в точке баланса между ним и Эйдиярдом. Силы таяли и для него не осталось ничего.

Он чувствовал, как кожу покалывает от напряжения, будто сотни крошечных насекомых ползали по его телу, но, как ни странно, чувство это не было неприятным.

Внезапно все кончилось. Его тело стало вновь послушно ему, все странные ощущения исчезли. Как только Ивейн убрала руку и освободила свой разум, он почувствовал, что всплывает на поверхность, слегка покачнувшись от головокружения от такого быстрого возвращения к сознанию. Но руки Райса поддержали его; разум Целителя отстранялся медленнее, по мере того как жизненные функции возвращались под контроль Девина. Когда он открыл глаза, Ивейн с приятной улыбкой, не отрываясь, смотрела на него, все еще держа одну руку на плече находящегося в трансе Эйдиярда.

(«Камбер-еретик»)

Как заметила Ивейн, изменение внешности Девина намного сложнее, потому что сначала его способности были блокированы и он был более уязвим, чем Камбер, принявший облик Элистера Келлена, хотя у Девина, по крайней мере, было время для подготовки. В распоряжении же Камбера, находящегося в этот миг на краю поля битвы, было всего несколько минут. Было ли у него время, чтобы продумать все последствия того, что он собирался сделать, и мог ли он заглянуть в будущее?

Но тем не менее он идет на это. История Гвиннеда была бы совершенно иной и, вероятно, мрачнее, откажись он от этого поступка. Очевидно, Камбер располагает куда большим опытом изменения внешности, чем какой бы то ни было другой Дерини. (С ним можно сравнить разве что Корама-Ридона.) Именно Камбер принимает решение придать облик Джорема и Райса слугам. И именно Камбер отваживается поменяться местами с Элистером вопреки желаниям Джорема.

В конце концов Джорем соглашается. И он, и его отец используют варианты одного и того же процесса. Джорем усиливает связь между своим отцом и умершим Элистером. Здесь мы видим двойное изменение облика: Камбер обменивается внешностью с Элистером Келленом.

Не обращая внимания на слезы, Камбер склонился над Келленом и дотронулся до кольца, лежавшего на его груди. Кольцо начало светиться холодным белым светом. Камбер поднял левую руку и приложил ее, палец к пальцу, к правой руке Джорема, одновременно опустив правую на лоб Келлена.

— Теперь вспоминай, — прошептал он. Узы любви, связывавшие их, легли в основу возникшей между ними нити, как это было в часовне в Кайрори два года назад.

— Соедини руку и сердце с моими и слей свет свой с моим, когда мы станем едины.

Камбер видел, как помутился взгляд Джорема, веки затрепетали, дрожа, слипаясь, когда он нехотя, но послушно погрузился в мирный, глубокий транс.

Он перевел взгляд на кольцо, лежавшее между ними, которое в призрачных сумерках сияло еще ярче. Спустя мгновение он позволил своим глазам закрыться и сосредоточился. Джорем был готов. Камбер теперь разрешил соскользнуть своему сознанию.

Джорем сам контролировал ситуацию и, если бы захотел остановиться, мог бы это сделать, но не стал. Вместе с единением пришло и ощущение всей тяжести их удела, ответственности, о которой, теперь он понял это, его отец знал уже давно, пусть даже подсознательно.

Но страха не было, были решимость, уверенность и согласие.

— Узри, — прошептал Джорем, словно зеленые листья поплыли по волнам бьющей из-под земли воды. — Узри суть своей внешней формы, о мой отец, и формы того, кто был твоим другом. — Он спокойно вдохнул. — Пусть обе сущности сольются в холодном огне, что покоится меж нами. Стань Элистером Келленом во всем внешнем облике. И пусть облик твоего друга станет неотличим от облика графа Кулдского. И пусть будет так. Аминь.

Губы Камбера повторили эти слова, но ни единого звука не сорвалось с них. Джорем приоткрыл глаза, чтобы увидеть в благоговении, как дымка окутала лицо его отца. Как будто сквозь вуаль он наблюдал, как менялись знакомые черты. Быстро взглянув в лицо Келлена, он заметил, что в нем происходят подобные же изменения.

Перстень, разделявший их, ярко вспыхнул, и Джорем взмахнул свободной рукой, прикрывая глаза. Когда же он снова обрел способность видеть, перед ним на коленях уже стоял не его отец, а у ног его спал Камбер вечным сном.

(«Святой Камбер»)

Ивейн доводит процесс до иного уровня. Когда она принимает внешность брата Джона, чтобы привлечь внимание Синхила, пока Камбер завершает сопоставление воспоминаний Элистера, она не пользуется моделью.

Брат Джон поднял молодое, обросшее юношеской бородкой лицо, взглянув на него дымчатыми черными, а не голубыми глазами. Эти невероятные глаза на мгновение простодушно блеснули из-под длинных черных ресниц, навсегда запав в душу короля своей несхожестью с кем бы то ни было. Губы, намного тоньше, чем губы Ивейн, нерешительно дрогнули, произнося слова голосом, который мало походил на голос девушки.

(«Святой Камбер»)

Такого человека, как брат Джон, никогда прежде не существовало, и реакция Джорема и Райса дает возможность предположить, что изменение внешности при отсутствии модели и без помощи со стороны, по крайней мере, весьма необычно.