Из Тьмы. Арка 1 - Добродел

Отовсюду доносились стоны, выкрики чьих-то имён, плач, ругань. Паникующая толпа, затоптала людей не меньше, чем погибло в схватке, и теперь пожинала плоды своего страха. Среди женщин и детей, как самых слабых, жертв оказалось больше всего. Зрелище производило не самое благостное впечатление на свою косвенную виновницу.

Был у меня в прошлой жизни случай, когда, заигравшись с незнакомым, но на диво дружелюбным пёсиком я случайно слишком сильно бросил палку, и она вылетела на дорогу. Глупый собакен метнулся прямо под колёса. Было неприятно смотреть на агонизирующую после того, как её переехали, зверушку. Пусть по большей части была виновата случайность и лихач, решивший поддать газу на пустой грунтовке, а собачка вообще приблудная, но ощущения всё равно… угнетающие.

Вот и сейчас так же. Да, пострадала далеко не одна собачка, но и моя личность далека от той, что была в прошлой жизни, хоть и взяла от неё некоторые черты. Иначе с чего бы появились переживания?

Хорошо, что большая часть субличности Виктора ушла вглубь сразу, как началась бойня. Иначе я мог бы и не удержаться от глупостей. И так оказалось тяжело сдержать злость на порушившего мою задумку и посмевшего играть в свои игры с моими игрушками Сюру, переплетающуюся с давлением Яцуфусы, жаждущей крови и смерти других тейгуюзеров.

Но как бы ни хотелось прирезать Сюру, использовав великолепный шанс получить марионетку с телепортирующим тейгу, лезть в схватку было никак нельзя. Подвернись возможность подкараулить его без свидетелей, и упустить её стало бы преступно, но лезть в бой… нет. Даже под маскировкой — нет. Когда Онест узнает — а он узнает, кто убил его отпрыска — последствия могут ударить не только по мне (если они смогут поймать обладателя телепорта), но и по остальному Отряду. Группу бы утилизировали почти гарантированно, да и остальной Отряд могли сгоряча зачистить или отправить на эксперименты алхимику-химерологу вроде Стайлиша.

Не вариант. Совсем не вариант.

Кстати, Сюра всё ещё оставался здесь. Сынок Онеста взял на себя организацию помощи пострадавшим. Довольно толково взялся, надо сказать: он даже, как я видел, телепортировал на поле бригаду врачей. Полицейские и добровольцы из гражданских сносили пострадавших к импровизированному госпиталю. Не забыл «герой» и о журналистах, сразу несколько человек ходило за ним, что-то строча в блокнотах, а ещё одна группа возилась с уродливым громоздким фотоаппаратом.

«Вот ведь крендель! — восхитился я уровнем цинизма. — И не боится же, что правда выплывет наружу!»

Хотя с чего бы ей выплывать? Вряд ли Булат с Лаббаком побегут давать интервью, я, в общем-то, тоже, а остальные ничего и не видели. Темп скоротечной схватки участники взвинтили настолько, что никто до уровня Адепта включительно не мог видеть ничего, кроме мелькающих теней, а уж после того, как Сюра «лопнул» ударами с выплеском энергии несколько гражданских, поле боя и вовсе затянула алая взвесь. Охрана вип-трибуны в теории могла что-то разглядеть, но её занял Лаббак; к тому же, рейдовцы изначально подбирали место атаки так, чтобы оставшимся на трибуне охранникам было трудно заметить нападение.

«Красиво сыграл, сволочь, — признал я покачав головой, — мало того, что измазал Рейд и поднял бучу против революционеров, — а зачем ещё тут журналисты? — но и решил оседлать волну, выставив себя героем. Крестомордая мразь! Что я теперь Наталу скажу? «Упс, оно само!»? — Раздражённо сдув, попавший в лицо волос, потопал дальше. — И мне ещё казалось, что это я чудовище. Да по сравнению с Сюрой я — Принцесса Дружбы!»

Самое смешное в этой ситуации: вмешательство премьерского сынка пошло на пользу и мне. Выдалась прекрасная возможность оценить боевой потенциал целых трёх возможных противников и даже, в меру своей чувствительности, взглянуть на механику взаимодействия других тейгуюзеров со своими артефактами. Да и уставший, осознающий свою слабость Булат пошёл на контакт гораздо легче, чем будь он в полной силе, а моральная разбитость мужчины позволила его «раскачать» и гораздо легче считывать настоящие эмоции.

Да и повлиять на уставшего и морально разбитого мужчину удалось куда легче.

Я не врал, но показывал те чувства и говорил те слова, что мешали воспринимать меня как врага, но в то же время заставляли принимать всерьёз. Получилось не идеально, но для первого раза неплохо.

Рейдовец оказался куда лучшим человеком, чем можно ожидать. Не то чтобы это, в случае необходимости, помешало бы ему меня убить (как и мне его) — но такова уж специфика нашего рода занятий. Прикольный мужик, хоть и гомик. Было не очень приятно им манипулировать, используя его человечность как слабость, но упускать такую возможность — глупо.

Удалось забросить достаточно полезных крючков. Письмо Акаме, где, кроме моего признания в том, что я всё ещё люблю эту вредную засранку и другого прочего, было понятными лишь нам двоим намёками написано, как и где можно оставить послания для дальнейшей связи — только вершина айсберга. Завязки общения с Булатом и подброшенные ему идеи в дальнейшем обещали подарить много возможностей. Даже само письмо — ещё один из крючков. Общая тайна сближает, а нарушенное слово, если бывший армеец таки сольёт письмо и наш разговор Одноглазой, заставит испытывать вину.

В любом случае при следующей встрече нам найдётся, с чего начать разговор.

Боялся ли я негативных последствий? Не слишком. Мужчина мог не передать письмо сестре, мог выложить весь наш разговор Надженде или сделать ещё что-нибудь нехорошее, но это не принесло бы мне сильного вреда. Командир Ночного Рейда вряд ли побежит сдавать меня Маркусу. Да и сомневался я, что после вступления Акаме в Ночной Рейд у Надженды даже в теории могли остаться хоть сколько-то тёплые отношения с разведкой. Если они вообще могли зародиться у армейского офицера.

Шантаж с помощью письма? Так я писал почерком Виктора и без имён, а иносказания к делу не пришьёшь. Да и сестра от такого не придёт в восторг. Если уж она своего приёмного папашу не пожалела, то и нарушившую слово Надженду прирежет за милую душу.

Сестрёнка у меня такая! Добрая, но безжалостная.

Как ни крути, потенциальная выгода