"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Две другие твари отреагировали мгновенно. Не с испугом, а с холодной, расчетливой яростью. Их хвосты взметнулись, шипастые наконечники выпустили сгустки сгущенной тьмы, летящие в меня со скоростью пули.

Я едва успел рвануть в сторону, за спасительную груду камней. Сгустки ударили в скалу ровно там, где я стоял секунду назад, оставив после себя дымящиеся воронки, где камень не просто плавился — он исчезал, стираемый из реальности.

Адреналин горел в крови, смешиваясь с болью от перенапрягшихся каналов магии. Я был в ловушке. Два элитных стража Пустоши против одного изможденного мага. Но позади меня были живые люди. Их глаза, полные внезапной, безумной надежды, горели в темноте. Я скрипнул зубами и сжал кулаки, чувствуя липкую кровь на ладонях. Отступать было некуда.

— Ладно, твари, — прошипел я, вытирая кровь с губ. — Попробуйте меня сожрать. Не чета вам зверушки пробовали — и подавились! Я тут не сдохну и другим не позволю. А вот вас с удовольствием отправлю в Навь. Уверен Морана порадуется новым игрушкам. А если и нет — да похер. Кто её спрашивает?

Ад. Это было единственное слово, способное описать то, что началось в пещере. Воздух стонал и дрожал от рычания двух чудовищ, от визга их энергетических жал, рвущих ткань реальности там, где я только что стоял. Пыль и осколки камня летели в лицо. Я метался за грудами камней, как затравленный зверь, каждый бросок, каждое заклинание выжигало последние крохи сил. Ледяной Клинок — щелк! — отскакивал от хитиновой брони одной твари, оставляя лишь белесый след. Плеть Мрака — с треском гасилась щитом из сгущенной тьмы, который воздвигала вторая.

Вот снова появилась третья — третья, та, что была опалена моим Гневом Нави! Она пришла в ярость. Не сдохла, падаль, но потрепал я эту сволочь знатно. Ее пасть, все еще дымящаяся, изрыгала не сгустки, а целые потоки искажающей энергии, выжигающие в камне зияющие, дымящиеся рвы.

Один такой поток едва не срезал мне ногу — я упал на спину, ощутив жгучую боль в бедре, и покатился в сторону, едва уворачиваясь от когтя, вонзившегося в камень там, где только что была моя голова.

Это конец. Мысль холодная, рациональная. Я выжат. Эфир — самая малость, где-то на дне, казалось бы, раньше бездонного источника. Тело — одна сплошная боль.

Два стража Источника были невредимы, их черные глаза сияли холодной, хищной уверенностью. Третья стремительно регенерировала, еще немного, и она вернется в свою прежнюю форму. Они знали. Чувствовали мою слабость. И медленно сходились, отрезая пути к отступлению, к пленникам. Те все так же лежали, окутанные лиловыми путами, их глаза — огромные, полные немого ужаса и… странной надежды, обращенной ко мне. Эта надежда жгла меня гораздо сильнее любой раны.

И тогда я услышал. Не ушами. Кожей. Нервами. Гул. Не просто гул Пустоши. Гул приближающейся орды. Из туннелей, ведущих в пещеру, хлынули тени. Десятки. Сотни. Все твари, что встречались мне раньше, и новые, невиданные — слияния льда, тени и камня. Они заполняли пещеру, как серая, шевелящаяся жижа, их глаза — точки алчного пламени в полумраке. Рычание, скрежет, визг слились в один леденящий душу хор смерти. Они пришли на зов стражей. На пиршество. Один против легиона Пустоши.

Отчаяние, черное и липкое, попыталось сдавить горло. Но где-то в самой глубине, под пеплом усталости и боли, тлело. Не ярость. Не сила воли. Нечто иное. Древнее. Природное. То, что я называл Серым Даром — не огонь, не лед, а сама ткань эфира, основа реальности, основа моей магии. То, с чем Пустошь играла, как ребенок с огнем. То, что резонировало во мне с первого шага в эту аномалию.

Они сомкнули кольцо. Стражи впереди, орда позади и по бокам. Поток искажающей энергии от раненой твари снова ринулся ко мне. Когти другой уже заносились для удара. В глазах пленников читалась агония — они видели мой конец. Нет.

Это было не решение. Это был инстинкт. Последний выдох души. Я не вскинул рук. Не закричал слов силы. Я просто… отпустил. Отпустил страх. Отпустил боль. Отпустил самого себя. И ухватился за тот тихий, всепроникающий гул эфира, что всегда был фоном мироздания, но здесь, в Пустоши, кричал как сирена.

Мир замер.

Не физически. Восприятие. Я увидел не тварей, не камни. Я увидел… плетение. Бесконечно сложное, дрожащее полотно из серебристо-серых нитей. Нитей самой реальности. Вокруг тварей — узлы, разрывы, черные дыры искажений. Пустошь была гнилью на этом полотне. Моя магия до сих пор лишь тыкала в дыры. Теперь я увидел нити. Увидел, как их дернуть.

Время сжалось до мгновения. Энергетический поток был в сантиметрах. Коготь — в миллиметрах. Я шевельнулся. Не телом — волей. Словно невидимыми пальцами схватил пучок серебристых нитей перед пленниками и рывком сплел их в плотный, мерцающий серым светом кокон. Серый щит. Не для отражения — для изоляции. Вырез из реальности. Пустошь могла бушевать вокруг, но внутрь этого кокона не проникла бы даже мысль.

В тот же миг, не глядя, я дернул другие нити. Не для защиты. Для разрушения.

Серое сияние, тусклое и беззвучное, брызнуло из моих ладоней. Но это не были лучи или шары. Это были нити эфира, тончайшие и острейшие, состоящие из максимально сжатого серого эфира. Сети, невесомые и невероятно прочные. Они набросились на тварей не как оружие, а как паутина.

На несущийся поток энергии они легли поверх, как салфетка на пламя. И поток… схлопнулся. Бесследно. Как будто его никогда не было. На занесенный коготь стража — нить обвилась вокруг него. И коготь… распался. Рассыпался на мельчайшие частички пыли без звука, без вспышки. Хищный рык сменился визгом непонимания и боли.

Орда ринулась вперед. Сотни клыков, когтей, энергетических жал. Я стоял, как остров в бушующем море эфира, руки раскинуты. Серые нити вихрем закрутились вокруг меня, невидимые для глаз, но ощутимые как дрожь самой реальности. Твари врезались в них — и растворялись. Не взрывались. Не замерзали. Просто… переставали существовать. Их формы расплывались, как тушь в воде, превращаясь в серый туман, который тут же поглощался свинцовым воздухом пещеры. Ни воплей. Ни сопротивления. Только тихое, жуткое исчезновение. Сжатый эфир рвал саму их суть, их связь с искаженной реальностью Пустоши.

Стражи поняли. Их