"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

разум искать другие пути ощущения мира. Минуя глаза. За два года кромешной тьмы молодой не сломившийся Жур перепробовал самые разные чувства… Первым были грубые, неумелые тогда пальцы, помогавшие разве что не биться лбом о каждую стенку. О выходе в лес тогда нечего было и думать, даже на пяток шагов по нужде отойти было страшно. Потом на помощь пришел длинный посох, да обострившаяся чувствительность ладоней… Но все это не то – глаз не заменит.

В какое-то время казалось, что острый слух и нюх могут заменить недостающие штрихи в сложной картине мира. Жур выучился без промаха швырять нож и топор на любой шорох, сначала с пяти шагов, потом почти с десятка. Правда искать приходилось долго, ползая вдоль стены на карачках.

Не боявшиеся труда руки все больше выучивались работать без глаз, через год тяжких испытаний удалось сделать лук, а выучиться стрелять на звук оказалось куда проще, чем казалось вначале. Днем Жур уже не страшился отходить довольно далеко в окружающий лес, знал, что солнце всегда подскажет дорогу, припекая то одну, то другую щеку.

Бил птицу, а как стал по звуку отличать крупных зверей одного от другого, побивал и оленей. Правда многие уходили подранками, гнать их версту или две все же страшно – солнце солнцем, а мимо избы пройти можно запросто. Так что с мясом всегда было туго, а голодное брюхо побуждало искать все новые и новые способы чувствования.

Зато руки не подводили. Научился и лес рубить вслепую, и дрова колоть, так что первую зиму встретил в тепле и относительной сытости. Здорово развился нюх, а уши научились вычленять из лесного шума самые тихие звуки, разум уже мог составлять по ним картину почти как по глазам. С хозяйством тоже особых забот не было. Да и что нужно одинокому парню? Похлебку сварить, да дров наколоть, а воду давал недалекий ручей, несший хрустальную струйку к Днепру.

Пустого времени оставалось навалом и Жур нередко выходил из избы, садился под стеночкой, подставляя лицо бушующему свету солнца. Золотистые лучи и теплый ветер нежно ласкали кожу, рисовали на ней неведомые узоры, заставляя воображение создавать в уме странные, ни на что не похожие картины. Иногда Жур даже на краткий миг забывал об отсутствии глаз, настолько яркими были виденья – сон, мечта, звуки и запахи мира строили внутри головы жуткую смесь из Яви и Нави. Совсем скоро выяснилось, что управлять этим буйством фантазии невозможно, оно живет как бы само по себе. От этого становилось лишь интереснее и Жур просиживал на теплой земле часами, желая узнать чем кончится та или иная история, показанная разумом в ярких, почти уж забытых красках.

Под конец третьей зимы снегу навалило аккурат по колено и по своим надобностям Жур выбирался через окно, запираемое от студеных ветров надежными ставнями. Ухнувшись всем телом в сугроб, он поднялся, с головы слетели налипшие снежные комья и тут, совершенно неожиданно, морозный утренний ветерок донес от кромки леса отчетливый скрип шагов.

Страха не было – Жур давно считал себя мертвым. Только смертью не искупишь подлости, а пожизненное заточение все расставит на свои места. И вот через три года, проползших как больные улитки, Богам восхотелось послать сюда живую душу. Зачем? И кто там бредет по розовому от восходящего солнца снегу? Друзьям Жур не верил, врагов не боялся, лишь вялое любопытство странным чувством отозвалось в груди.

– Не окликну… – чуть слышно шепнул он слипшимися от долгого молчания губами. – Пусть идет куда шел.

Но незнакомец явно знал про избу, шел быстро, уверенно, Жур по слуху прикинул рост, обратил внимание на легкую хромоту, с удивлением понял, что тонкий наст проминают не сапоги, не лапти, а босые ступни. Он даже отчетливо представил раскрасневшуюся от мороза кожу, потемневшие ногти… Слух вычленил из шагов новый звук и стало ясно, что это разбитый конец клюки пробивает снег до самой земли, насквозь промерзшей и твердой будто скала. Тут же разум щедрыми мазками выписал бредущего через лес калику – плечи сгорбились под тяжестью не искупленного лиха, серая от заношенности хламида сухо щелкает на ветру, а волосы длинными прядями скрывают лицо. Жур даже вздрогнул, таким отчетливым было видение.

И все же даже на расстоянии, без глаз, лишь по звуку, угадывалась в путнике сокрушительная сила, настолько могучая, что Жур знал – незнакомец не мерзнет, а коль захочет, так ступнями протопит снег на две пяди вокруг. Он шел уверенно, бодро, словно грудью проталкивал одному ему понятное будущее, а позади вихрилась не снежная пыль, а пережитое и отброшенное за ненадобностью прошлое.

– Эй, хозяин! – весело раздалось от леса. – Пусти на огонек! А то в Олешье посадник какой-то чудной, калик перехожих не велит в город пущать. Эгей! Ты часом не глухой?

– Слепой. – совершенно серьезно вымолвил Жур, но незнакомец весело рассмеялся, будто услыхал остроумную шутку.

– Ну, это поправимое дело… – утирая смешливые слезы, мотнул головой калика. – Так пустишь? Или вы все тут как тот Чернобогов посадник?

Тогда Жур хоть и нехотя, но все же пустил к себе странного путника и теперь не раз возносил Богам хвалу за нежданный и не заслуженный подарок. Сколько прожил у него неведомый калика, даже не назвавший своего имени? И сколько минуло с тех давних пор зим, запорошенных снегом и звенящих юной капелью весен? Трудно сказать – тогда не до счету было.

Удивительный гость с ходу принялся за Жура всерьез, страшные раны на месте глаз перестали гноиться под умело наложенными повязками, ночи стали длинными от странных волнующих разговоров, а каждый день с незнакомым каликой превратился в жуткий кошмар испытаний тела, расспросов, снова кошмаров, только уже тихих, навеянных настойками на резко пахнущих травах. Калика от души веселился, глядя на это и в проблесках сознания Жур с ужасом думал, что попал в руки сумасшедшего, не ведающего что творит. Но какая к Ящеру разница от чего помирать? Хотя нет, не безразличие двигало молодым Журом, потерявшим глаза… Не безразличие, а чудовищная воля, составлявшая все его существо.

Освободившись от пут страшного Зла не менее страшным образом, он теперь не хотел болтаться меж Злом и Добром, как неприкаянная щепка в ручье, а решил занять сторону, с которой никакие темные силы не смогут его свернуть. Но ослепнув и сделавшись для Зла бесполезным, он настолько же бесполезным стал для Добра. Потому-то и воспрянул духом, когда калика пообещал вернуть ему зрение, потому-то и шел через боль, через страх,