Хроники Дерини. Компиляция. Книги 1-15 - Кэтрин Куртц

мое сердце оплакивает эту необходимость. О, как оно скорбит! Вы должны дать мне время, чтобы залечить мое сердце, которое не менее изранено, чем то, которое вы сегодня так искусно нам показывали.

Эмрис плотно закрыл глаза, из уст его вырвалось беззвучное рыдание, и он едва удержался на ногах. Дов инстинктивно протянул руку, чтобы поддержать его, и неосторожным движением оставил красновато-коричневое пятно крови на белоснежной одежде Эмриса.

Но прежде чем кто-либо осмелился вмешаться, Эмрис глубоко вздохнул и распрямил плечи, как бы отклоняя помощь. Кивнув своей серебристо-белой головой, он поднял глаза на Дова.

— Спасибо, — пробормотал он. — Мне уже лучше. Думаю, мы можем продолжить исследование. Вы согласны? Пожалуйста, и вы, Торстейн, Джурис тоже.

И с мужеством, которого не встречал еще Килиан, аббат поднял глаза на охваченную благоговейным страхом аудиторию.

— У нас здесь молодые Целители, которые должны учиться у старших, и старшие, которые уже многому научились у более опытных.

Каким-то магическим образом слова Эмриса вернули в анатомический театр его обычную атмосферу спокойного уважительного внимания. После того как Дов извлек легкие и коротко рассказал об их общем строении и функции, сам Эмрис продемонстрировал систему кровообращения и рассказал о ней, с обычной своей скрупулезностью расспросив восхищенных слушателей у стола и на ярусах, а затем к обсуждению органов пищеварения перешел Торстейн.

Пока Торстейн читал лекцию, Дов продолжил вскрытие тела Ульрика.

Временами Килиан думал о лице, накрытом салфеткой, но в основном его внимание было поглощено тем, что делал хирург Дов. Постепенно он обнаружил, что больше не отождествляет тело, лежащее перед ним, со своим товарищем. В конце концов, полость, раскрытая перед ним, перестала вызывать в душе прежние чувства, теперь она представлялась ему чем-то, внушающим благоговение. Каждая структура организма казалась изысканным творением искусства. Вот чему была посвящена работа Целителя, и именно этому и Килиан, и все собравшиеся в аудитории обещали служить всю свою жизнь.

Когда рассечение и вскрытие туловища было закончено, наблюдающим с галерей было позволено спустишься и изучить работу; были вызваны новые группы старших послушников, и они по очереди вскрывали члены.

Под контролем хирургов студенты обнажали основные мышцы, кровеносные сосуды и нервы, что сопровождалось комментариями Эмриса и Джуриса. Хотя, по традиции, вскрытие включало и рассмотрение головы и шеи, лица Келвига и Ульрика оставались закрытыми, и никто не спрашивал разрешения открыть их.

После полудня занятия были посвящены академическому обзору того, что было проделано утром, некоторые старшие наставники учили студентов по двое и по трое делать обзор конечных результатов вскрытия. Затем тела были снова собраны с величайшей осторожностью, кровь смыта, внутренние органы водружены на место, грудные клетки и брюшные полости плотно скреплены чистыми белыми повязками. Также перебинтовали и все члены тела, только головы все еще были выставлены для обозрения.

Когда все это было сделано, останки брата Ульрика одели в полное облечение гавриилита — хотя Ульрик не успел дать последней клятвы — за исключением только значка в виде ладони на зеленом фоне, с восьмиконечной белой звездой, который украшал одежду Келвига.

Ульрик был Целителем, хотя и не посвященным. И поэтому в его гроб положили зеленую мантию Целителя, прежде чем опустить туда бренное тело. Плечи его с любовью окутали шерстяной тканью, на которой был красовался знак Целителя — белая ладонь с зеленой восьмиконечной звездой — обратная сторона эмблемы гавриилитов. Ульрик заслужил это право, потому что был Целителем — Целителем, подававшим большие надежды.

Черная магия

Люди в своем невежестве всегда были склонны считать всю магию Дерини черной, и что их сила исходит из сатанинских источников, а мотивы их поступков — из дьявольских побуждений. Те, кто обладают непосредственными знаниями и опытом в магии, независимо люди они, или Дерини, знают, что дело не в этом, что сила, полученная с помощью магии, так же, как и любая другая сила, не является злом или добром сама по себе; место, которое отводится ей моралью, зависит от цели, с какой она будет использована. Морган так объясняет это Дугалу:

— Магия имеет дело со всепокоряющей силой, которая неприемлема для людей. Что такое сила, попытаюсь объяснить по-другому. Сила существует. Правильно?

— Конечно.

— Я думаю, что ты даже добавишь, что существует много видов силы, что сила может иметь много источников. Да?

Дугал кивнул.

— Хорошо. Возьмем тогда огонь, как пример одной из сил, — продолжал Морган. Он быстрым движением потер ладони и, протягивая их к холодному очагу, оглянулся на Дугала.

— Огонь можно использовать с полезными целями. Он дает нам свет, как эти факелы на стене, — он показал на них движением подбородка, — и он может обогреть жилище.

Движением мысли он послал пламя, и от него ярко запылали лежащие в очаге дрова. Дугал присел и пристально посмотрел на огонь.

— Как ты это сделал?

— Думаю, достаточно пока просто признать, что я сделал это, — ответил Морган, — и что осветить или обогреть комнату — это прекрасно. Но огонь может быть и разрушительным, когда он используется во зло. Он может спалить дом или накалить железо, с помощью которого у человека отнимут зрение… Так что такое огонь — добро или зло?

— Ни то, ни другое, — осторожно ответил Дугал. — Все дело в том, как его использовать. Тем же самым раскаленным железом, которое стоило твоему другу зрения, можно было бы прижечь рану.

Морган кивнул, довольный,

— Да, можно было бы. О чем это говорит?

— Что именно то, как используется сила, делает ее созидающей или разрушающей. — Дугал задумался на минуту. — И вы утверждаете, что то же самое касается и магии?

— Точно.

— Но священники говорят…

— В последние двести лет священники говорят то, что им велено говорить, — быстро возразил Морган. — Дерини не всегда подвергались преследованиям, и до недавних пор не всякая магия была проклятием. Черная магия — сверхъестественная сила, применяемая в разрушительных и корыстных целях, всегда осуждалась праведниками. Но те, кто умел покорять сверхъестественную силу во благо человека — для исцеления и защиты от злоупотребления силой, — традиционно назывались волшебниками и божьими избранниками. Их также называли Дерини.

— Но ведь были и Дерини, причиняющие зло, — возразил Дугал. — И сейчас еще есть. Как насчет Кариссы и Венцита?

— Они были Дерини, которые использовали свой дар во зло. Но сам дар… — Морган вздохнул. — Как ты думаешь, я злой человек?

Лицо Дугала застыло.

— Нет. Но говорят…

— Что говорят, Дугал? — прошептал