Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

хороша, сразу видно, каков русский воин! А полевая, «обыденка», на то и создана по высочайшему указанию, чтоб вражеский стрелок не выбивал командиров. В минувшей войне с Северо-Американскими Соединёнными Штатами давний знакомец Дмитрия на том и сделал головокружительную карьеру. Сыромятов Никита ещё с детства числился «себе на уме», за монету на спор съедал змею или там лягушку, кому котят шли щенят надо было притопить, звали Никиту, поименованного к юношеским годам «душегубцем». Девушки сторонились угрюмого, да к тому же и слегка косоглазого кавалера и Никита нашёл утешение в воинской службе, плюнув на перспективы стать помощником артельного на самом богатом прииске Беловодья.

В разведывательной сотне хорунжий Сыромятов (офицерский чин получил за грамотность, в школе был из лучших) отличился в первой же стычке с американцами. Когда рейнджеры вышибли из седла сотника Мельникова. Никита принял командование на себя и вывел отряд из окружения, умудрившись не оставить врагу тела семи погибших казаков. Дельного офицера начальство ценило, но ходу не давало, несмотря на все заслуги, так хорунжим и пребывал Никита, хотя их общие с Дмитрием товарищи выросли в чинах куда как быстрее. А всё потому, что Сыромятов приказывал в первую очередь вычислять вражеских командиров и лучшим стрелкам целить америкашкам непременно в брюхо. Такой изуверский метод себя, конечно, оправдывал. — неприятель лишался руководства и начинал метаться, пытаясь спасти тяжелораненых офицеров. Но щепетильные Образцов и Турчанинов обходили хорунжего званиями и наградами, лишь по именному повелению САМОГО государя-императора стал Никита сотником, а по заключении перемирия с САСШ был откомандирован вместе с генерал-губернатором в Санкт-Петербург, откуда и вернулся есаулом и кавалером ордена святого Георгия Победоносца. Ошарашенный наградами, приёмом у государя и предписанием создать «Особый разведывательный полк» новоиспечённый есаул прибыл в Калифорнию с тремястами разведчиками, выбранными им в России среди солдат гвардейских полков. Тут же Сыромятов начал зазывать в свой «Особый разведывательный». лучших стрелков и следопытов из частей Калифорнийского корпуса, обещая повышенное жалованье и быстрое продвижение по службе. Интересно, что полк Никиты (кавалерийский, как и большинство частей Калифорнийского корпуса, пехота разве что на «линии Константина» и имелась) был пожалуй единственным в Русской Америке, где сотни именовались сотнями. Главный кавалерист в заокеанских колониях Николай Гаврилович Турчанинов почему-то считал казаков разгильдяями и своей волей переименовал сотни в эскадроны, но в полк фаворита императора с указаниями не лез.

Послуживший в разведке Дмитрий догадывался, чем предстоит заняться Никите и не завидовал столь быстрому возвышению приятеля по детским играм. Ох. какой немалой кровью-кровушкой придётся отплатить Сыромятову за ордена и офицерские звёзды на погонах. Да ладно бы своей…

— Ваше высокоблагородие. Дмитрий Ефимович, — молоденький солдат из своих, из беловодьевских, вроде как даже дальний родственник Кустова (в Особый сапёрный батальон, который воевать если и будет, то только обороняя Константннополь-Тихоокеанский, старообрядческая община охотно «сдавала» молодёжь), прервал размышления капитана, — вам депеша, извольте принять.

— Изволю, — кивком Дмитрий отослал услужливого гонца подальше и прочитал телеграмму.

Его батальон ещё неделю назад продвигался вдоль уже работающей телеграфной линии, попутно проводя изыскания на предмет постройки железнодорожной магистрали. Колонна «польского» полковника Свечина, встреченная по пути, занималась тем же. Офицеры как водится позлословили и посмеялись над разгильдяйством инстанций, делающих за казённый счёт двойную работу, но каждый должен выполнить своё задание, потому и разъехались «польский» и «старокалифорнийский» караваны, первый на запад, второй на Восток.

В Русской Калифорнии известие о грядущем «польском нашествии» восприняли нервно. Однако Сергей Вениаминович Образцов, получив секретные инструкции из Санкт-Петербурга, только отмахивался от делегаций старообрядцев, желающих успеть и выхватить под самым носом у католиков-ляхов перспективные земельные участки. «Пускай сначала доедут, — нервно отвечал губернатор ревнителям правой веры, — тогда и решим, куда их пристроить. Сколько там будет тех ляхов? Начитались «Тараса Бульбу» и пристаёте как банный лист».

Тут губернатор был прав. Николай Васильевич Гоголь, хоть и уехал в Россию, то ли в отпуск, то ли насовсем, пользовался в Русской Америке невероятным уважением. Ещё бы — так завлекательно писатель расписывал жизнь русских калифорнийцев и аляскинцев, что даже те. кто читать не умел, специально ходили на заведённые губернским правлением обязательные «громкие читки» газет. После официальных объявлений и известий что происходит в губернии, в далёкой России и мире, шло прочтение больших статей о буднях Русской Калифорнии, о людях Русской Калифорнии.

Гоголь, будучи редактором двух официальных газет, что называется, отвёл душу, воспевая героических переселенцев, которые прям как славные запорожцы, осваивавшие Кубань, завоёвывали для матушки Руси новые земли за океаном. Персонажи статей и рассказов Гоголя были узнаваемы, «попасть в газету» почиталось за величайшую честь и удачу. Да и грамотность среди взрослых начала неуклонно повышаться. Одно дело напряжённо, боясь пропустить нечто важное, внимать чтецу-декламатору. «художественно» играющему интонациями. И совсем иной коленкор, солидно подойти на «громкую читку» уже с «почитанной» газетой и слушая «завывания» чтеца, поговорить с соседями, такими же «грамотеями», цену на урожай обсудить и на лёд. поставляемый с Аляски для калифорнийских погребов. Как и предсказывал Константин Николаевич, тогда ещё великий князь, повезли лёд с Аляски в Калифорнию, ещё как повезли. Первые транспорта с ледяными глыбами почти весь продукт «иссосуливали» по дороге. Но затем наловчились, прокладывали сеном и тряпьём, много чего придумали. Заказать «льда на погреб» считалось хорошим тоном у богатеющих переселенцев. Да и как тут не богатеть, в такой райской местности? Даже те, кто не на золоте стоял, и те ухитрялись за год-два жизни и трудов поставить хозяйство, тем более ссуды новичкам от ста до пятисот рублей в губернском банке выдавались беспроцентные.

Немало анекдотов и казусов случалось при покупке-продаже льда, пару случаев обыграл Николай Васильевич в юмористических рассказах, перепечатанных в российских газетах по высочайшему повелению. И надо же. именно факт, что переселенцы за океан лёд себе покупают, окончательно убедил бедноту, «кукующую» в родных Малиновках и Нееловках, что НАДО ЕХАТЬ…

Переписка Санкт-Петербурга и Константинополя-Тихоокеанского хоть и шла по большей части секретная, по лицу губернатора Образцова угадывалось, — немалые хлопоты предстоят Сергею Вениаминовичу. Поди, обустрой всё новые и новые тысячи и тысячи семей. С военными проще — сами и казарму себе отстроят, из больных и нерасторопных хозяйственную роту составят и огороды при военном городке и кур уток сами разведут, ибо, как говорит убеждённый холостяк и непревзойдённый матершинник, его превосходительство Николай Гаврилович Турчанинов: «Солдат российский существо неприхотливое, выносливое и малотребовательное».

А семьи колонистов, с ребятишками надо и участками наделить, чтоб и вода рядом и земля урожай давала и детей в школы устроить — обязательное условие.

Но лучшие участки давно