Красные боги - Жан д'Эм

За калиткой после третьей изгороди, при входе в деревушку, Ванда остановилась. Деревушка была пуста, хижины казались немыми и безжизненными.

Стоит ли идти? Не лучше ли повернуть обратно?.. Но, вспомнив о брате, томящемся в плену у «колдуний», она решительно двинулась вперед. Едва она подошла к шалашу, в котором была позавчера, как дверь открылась и на пороге показалась Иенг. Ванда поклонилась.

– Ты видишь, Иенг, я точна.

Она говорила по-бангарски, медленно подыскивая слова. Колдунья, ответив еле заметным поклоном, сказала:

– Я ждала тебя.

И посторонилась, чтобы дать чужестранке войти внутрь. Внимательно посмотрев друг на друга, они уселись рядом на кровать. Ванда думала о том, как приступить к беседе и после нескольких секунд молчания начала:

– Я пришла одна, как и обещала тебе.

Иенг подняла голову.

– Я вижу это. О чем ты хочешь знать?

Такой прямой вопрос удивил и смутил Ванду.

– Ты хочешь знать об этом? – Старуха обвела рукой вокруг, указывая на доисторическое оружие, кости и развешанные по стенам шкуры.

– Да, – воспользовалась Ванда подсказанным ответом. – И потом еще о собрании ваших женщин, ежегодном шествии куда-то к каким-то святыням.

Она чувствовала, что еще не наступил подходящий момент, чтобы открыть истинную цель своего прихода.

– Это все, что ты хочешь знать? – спросила Иенг, искоса поглядывая на девушку.

– Да.

– Наши женщины собираются вместе, чтобы идти молиться богам, которые покровительствуют супругам и матерям.

– А где же они молятся? В храме?

Голос Ванды дрожал, потому что, задавая вопрос о месте женских молитв, она думала о месте заключения Мишеля.

– Что тебе за дело до этого? – уклонилась от ответа Иенг. – Здесь или там, в других местах, повсюду есть алтари наших богов, охранителей тех, в ком течет голубая кровь племени мои, свободных людей, живущих в горах, хозяев здешних лесов, которых никто не может поработить. Никто, ни вьетнамцы, ни лаосцы, ни сиамцы, ни тем более вы, белые, несмотря на все ваши усилия.

Иенг поднялась и выпрямила стан. Стройная, с живыми движениями, с горящим взглядом единственного глаза она совсем не походила на ту изможденную старуху, которую Ванда видела в прошлое посещение. От той беспомощной нищенки осталось только изуродованное лицо да кровавые рубцы на плечах.

– В самом деле, какое тебе дело? У нас есть свои боги, у вас свои. Разве кто-нибудь из нас старается проникнуть в тайны вашей религии?

– Да, такие есть. У отца Равена.

Иенг презрительно сплюнула.

– Изменники, предатели. Они погибнут, – она пристально посмотрела на Ванду. – Ты видишь, я тебе говорю все. Я откровенна. Будь откровенна и ты.

Ванда решилась.

– Скажи мне так же откровенно, что вы сделали с лейтенантом, который командовал постом.

– Он в руках наших богов, – почти не задумываясь, ответила Иенг.

– Почему? По какому праву?

– А по какому праву он проник в Страну Мертвых, в лес, куда ни один мужчина, даже нашей крови, не смеет войти?

– Но он жив, по крайней мере? – волновалась Ванда. – Вы его не…

Иенг иронически улыбнулась.

– Почему тебя так интересует этот чужеземец?

– Это мой брат. Куда вы его дели? Жив ли он?

Я хочу это знать. Слышишь, ты? Ты мне скажешь добровольно, или тебя принудят силой.

Иенг подошла вплотную к Ванде.

– Ты хочешь знать? Очень хочешь?

– Да, – закричала Ванда.

И в это же время, опустив руку в карман своей жакетки, она вынула оттуда горсть серебряных монет и бросила их на кровать. Серебро рассыпалось и зазвенело по темному дереву.

– Все это и даже еще больше я дам тебе. Но только ответь мне. Расскажи, где мой брат и что с ним.

Иенг не моргнула глазом и осталась равнодушной к деньгам. Склонив голову, она о чем-то думала и, в конце концов, сказала:

– Я ничего не могу рассказать тебе, потому что сама немного значу. Но если… – тянула она слово за словом.

– Но если?..

– Сегодня вечером наши женщины идут туда.

– Я знаю. Так что же?

Старуха опять выдержала длинную паузу, мучительную для Ванды.

– Я думаю, что ты можешь узнать все интересующее тебя, если присоединишься к женщинам, которые пойдут в Страну Мертвых. И ты пойдешь за ними туда, куда я их поведу.

Если бы Ванда следила за старухой немного внимательнее, она бы заметила, каким жадным блеском сверкал старушечий глаз.

– Хорошо, – сказала девушка, бледнея. – Хорошо. Допустим, я пойду за вами. Что же тогда?

– Если ты захочешь пойти за нами, я уверена, что этому никто не воспротивится.

– Это и я знаю, что никто не воспротивится. Еще бы воспротивится, если я сама предлагаю себя в жертву.

– Напрасно ты так говоришь. Тебе не причинят никакого зла. Никто не осмелится тебя тронуть. Ты говоришь жертва? Но вспомни, ты пришла со своим мужчиной сюда, в деревню. Мои воины были здесь. Их было двенадцать человек, а вас только двое. Если бы я захотела, чтобы ты стала жертвой, кто помешал бы мне захватить тебя? В моей хижине вы были, как звери в клетке.

Ванда раздумывала: «Во всяком случае, ничем серьезным я не рискую. Нужно только предупредить Пьера, чтобы не потерялись мои следы. Но самое главное – какими угодно средствами добраться до Мишеля, увидеть его, помочь, освободить. Будь, что будет!»