Дракон Фануил - Дэниел Худ

— Видите ли, я приехал в Саузварк, чтобы встретиться с одним человеком, с… э-э… чародеем, — последнее слово Лайам произнес шепотом, словно оно само в себе таило угрозу, — и обнаружил, что он мертв. Убит.

Он печально кивнул и мысленно выругался. Аптекарь кивнул в ответ, но лицо его не отразило ни малейшего удивления — разве что в нем мелькнула легкая озадаченность.

— И кто же этот человек, иерарх?

— Некий Тарквин Танаквиль, — осторожно произнес Лайам. — Может быть, вы его знали?

— О, да. Я неплохо его знал.

Судя по тону, аптекарь не считал это знакомство приятным. И что-то неуловимо изменилось в выражении его глаз — как будто внутри них захлопнулись тайные дверцы.

— Кажется, вы не очень его любили, — заметил Лайам и, прежде чем аптекарь успел что-либо ответить, добавил: — Понимаете, я навожу справки о нем, потому что он… э-э, подрядился выполнить для нас одну работу, весьма важную. Видите ли, праздник Урис уже близок…

Лайам произнес последнюю фразу как можно торжественнее, и она повисла в воздухе, состязаясь с запахом лекарственных трав.

— Хм. Значит, так, — сказал в конце концов аптекарь и кивнул, словно отвечая каким-то своим мыслям. — Тарквин был не из тех людей, которых особо волнует приход праздника Урис. Мне кажется, иерарх, он вообще не веровал ни во что.

— Да, но люди часто служат целям богов, даже не подозревая об этом, — быстро сказал Лайам.

— Ну… я бы добавил, что Танаквиль мало походил на орудие вышних сил. Мерзкий он был человек и вел себя мерзко.

— Что значит — мерзко? То есть неправедно? Он что, служил темным богам?

— Нет-нет, ничего такого, — поспешно отозвался аптекарь. Он вскинул руки в протестующем жесте, впервые оторвав их от прилавка. — Просто он не был богобоязненным человеком. Он тешил собственную гордыню и мало думал о законах небесных, — с горечью добавил Виеску. — Он был горд, очень горд. И никогда не прислушивался к окружающим. Вот, собственно, все, что я имел в виду.

— Так, значит, вы хорошо его знали?

— Думаю, получше, чем кто-то другой. У нас имелись деловые сношения: я продавал ему кое-какие корни, которые трудно добыть.

Лайам облегченно вздохнул.

— Тогда вы должны знать что-то и о его делах! Скажите, не говорил ли он вам… — начал было Лайам и умолк — настолько мрачным сделалось лицо собеседника.

— Я ничего не знаю о его делах, иерарх, — ровным тоном произнес аптекарь.

— О!

Лайаму не нужно было притворяться разочарованным — довольно было лишь скрыть истинную причину разочарования.

— А я так надеялся… Понимаете, работа, которую он подрядился выполнить, очень важна для нас, и когда я услышал, что он умер, то подумал, что, может быть, он мог доверить ее кому-нибудь из коллег.

— Мы с ним не коллеги. Он был знахарем, магом, а я — аптекарь. Это не одно и то же, — холодно произнес Виеску, скрестив руки на груди. Лайаму показалось, что за его холодностью кроется нечто помимо уязвленной профессиональной гордости.

— Да, я знаю, но в вашем городе других магов, кажется, нет. И я подумал — с кем же такой человек мог вести тут дела? Это размышление привело меня к вам, мастер Виеску. А потом я увидел на вашей вывеске изображение Урис, и это позволило мне надеяться… — Лайам искательно улыбнулся.

Виеску слегка смягчился и опустил руки.

— Я сожалею, иерарх, но мои деловые сношения с ним ограничивались лишь тем, что я продавал ему кое-какие корни и иногда добывал для него редкие травы. И ничего больше, иерарх. Ничего ровным счетом.

— Да-да, я понял.

Лайам понурился, повесил голову на грудь и впал в глубокую задумчивость.

— А вы, случайно, не поставляли ему перкинову погибель?

Перкиновой погибелью называлась одна очень редкая травка. Она произрастала лишь в королевстве Рейндж, — потому-то Лайам и решился ее назвать.

— Нет, — мгновенно отозвался Виеску. — На юге этой травы не достать.

Лайам подождал в надежде, что аптекарь добавит еще что-нибудь, но Виеску явно был не склонен к дальнейшей беседе. Уяснив это, Лайам удрученно кивнул и направился к двери. Голос аптекаря настиг его уже на пороге:

— А могу я поинтересоваться, почтеннейший иерарх, — откуда вам стало известно, что Танаквиля убили?

— Я был там, — отозвался Лайам, потом быстро добавил: — Был у него в доме, вчера днем. Точнее, утром, уже после убийства. А об убийстве мне сообщил один из людей эдила. Я был глубоко потрясен.

Он прикрыл дверь и повернулся, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как можно естественней:

— А что, разве гибель Тарквина для кого-нибудь тайна? Разве о загадочной смерти такого могущественного чародея сейчас не толкуют на каждом углу?

— Тарквин вел жизнь затворника. Боюсь, половина города вообще не знала, что он тут живет.

— Тогда могу ли я в свою очередь полюбопытствовать: откуда вы сами узнали об этом? — вежливо поинтересовался Лайам, но Виеску снова напрягся.

— Мне сказал о его смерти эдил — когда приходил спросить меня обо всем, что я знаю. Его расспросы очень походили на ваши.

Лайам досадливо прикусил губу.

— Я лишь надеюсь, что его убили не из-за того, чтобы помешать ему выполнить наш заказ. Скажите, были ли у него враги? Возможно, из числа врагов нашей религии?

Виеску хрипло рассмеялся. Его смех напоминал хруст гравия под ногами.

— Не думаю, чтобы он враждовал с врагами религии, иерарх.

Сказав это, аптекарь задумался, будто что-то про себя взвешивая, потом твердо добавил:

— Я вообще не представляю, с кем бы он мог враждовать. Я уже говорил, он очень ревностно охранял свою обособленность.

Задумавшись, Лайам вновь прикусил губу.

— А не скажете ли, когда вы в последний раз виделись с ним?

— Примерно с неделю назад, иерарх. Я навещал его по одному пустяковому делу.

— Но вы говорили, что вас связывали исключительно деловые отношения…

— Ну да, — медленно произнес Виеску, — исключительно деловые. Да.

Аптекарь подергал кустистую бороду и прикусил уголок уса. Он явно обдумывал что-то весьма важное. Потом Виеску неохотно произнес, взвешивая каждую фразу и внимательно наблюдая, какое впечатление его слова производят на собеседника:

— Одна женщина, иерарх, — точнее, совсем еще девушка, — попала в беду.

Лайам вопросительно уставился на него, и Виеску неохотно пояснил:

— Последствия греха, иерарх. Беременность.

— И вы отправились с этим к мастеру Танаквилю? Но… зачем?

— Девушка просила меня продать ей траву, именуемую сантракт. Эта трава провоцирует выкидыш.