Сначала было слово… - Михаил Леккор

— Пластиком! — Воскликнул Дима совсем не в тему разговора.

У них действительно лежало несколько листов тонкого пластика, стащенного им непонятно с какой целью из того же спортзала, откуда они позаимствовали трубы. Володя тогда полюбопытствовал, не собирается ли он открывать кружок умелые руки. Теперь пластик пригодился.

Володя никогда не был особым умельцем, способным топором подточить карандаш. Эту вакансию у них занимал Дима. Он углубился в размышления о технологическом процессе изготовления оружия, а Володя толкнул локтем Мишу:

— Как на счет обеда?

— Неплохо бы, — осторожно ответил Миша.

— Чья очередь готовить?

— Понятно, — вздохнул Миша. — Ты хоть кастрюлю вымой, после тебя осталась.

— Да я и картошку помогу почистить, — пожалел страдальца Володя.

— Это хорошо, — приободрился Миша. — Цели определены, задачи поставлены — за работу, товарищи!

Пока они суетились по хозяйству, Дима решил проблему создания оружия.

— Володь, сходи, возьми у Таньки плитку. Скажи, я попросил, она даст.

— Плитку, или еще что? — Ненароком полюбопытствовал Миша.

— Изыди, сатана! — Отмахнулся от него Дима. — Вари лучше суп. Есть охота.

Исполняя руководящее указание, Володя отправился за электроплиткой. «Использовать электроприборы в комнатах категорически запрещается», — гласила высочайше утвержденная пожарной инспекцией инструкция. Особых иллюзий, правда, у инспекции и администрации института по поводу законопослушности студентов не было, и они время от времени устраивали рейды по поддержанию моральной чистоты подрастающего поколения. Но плитки все равно оставались. Всех не перестреляешь.

Глава 6

Плитку он получил легко. И не только потому, что просил Дима. Приближалось что-то страшное и акции самого занюханного студента резко пошли вверх. Грубая физическая сила стала стоить куда больше, чем стройная фигура и красиво изогнутые губы. Володя едва не утонул в мигом возникшем девчоночьем окружении, перетрусившем и перенервничавшем, а потому необычайно любезным. Первые красавицы общежития разговаривали с ним так, словно перед ними был Богатый Джек из Штатов.

Он кое-как вырвался, пообещав заглянуть вечером, заранее зная, что не придет.

Димка его заждался, нервно отбивая дробь пальцами по столу.

— Штаны подтяни, — посоветовал Мишка.

— Ну тебя, — отмахнулся Володя.

Дима, успевший в ожидании друга заглянуть к Кольке, утихомирил их мрачным сообщением.

— Только что передали, на улице Луначарского убито несколько человек.

— Как? — Поразился Миша. Он ничего не знал, занятый по хозяйству.

— Как? Обыкновенно — в лепешку.

Володя удивленно посмотрел на обоих. Один знает, другой нет.

— У тебя мобильник? — Прямо спросил он у Димы.

— Мобильник, — хмыкнул тот и пояснил: — к Кольке забегал.

— Веселого мало, — сказал помрачневший Миша.

— Куда уж там, — вздохнул Дима. — Давайте варите суп, а я за час управлюсь с топорами.

Насчет часа он погорячился, но через полтора, к двум пополудни, оружие было готово. Дима разогрел пластик на плитке, а затем проложил им трубы и вставил в топорище.

Володя попробовал на прочность свое оружие. Топорище не шевелилось. Это его не убедило. Он со скепсисом посмотрел на увлеченно хлебающего суп Диму. Тот почувствовал его сомнение.

— Ежели кто думает, что сделает лучше, пусть бросит в меня камень, — предупреждая возможную критику, сказал он.

Володю таким образом пронять было трудно.

— Первый раз вижу, чтобы сталь к стали припаивали пластиком. Тебе не кажется — проще сходить и приварить.

— Дрянь, конечно, — согласился с ним Дима, — у тебя много денег в кармане — сходи. Обещанием бутылки не обойдешься.

Володя покачал головой. Нашел о чем спрашивать. Дима и сам понимает, что пластик вынужденная мера.

Друг не стал ерничать по поводу критиканов. Дело серьезное, он понимал сомнения приятеля.

— Варить надо, — с вздохом согласился Миша. — Чем раньше, тем лучше. А пока так походим.

Он ловко перехватил древко и неожиданно сделал выпад в сторону Димы. Острие топора прошло в паре сантиметров от носа. От неожиданности тот выплюнул суп, только что заброшенный ложкой в рот, и облил клеенку. Володя и Миша замерли: первый от изумления, второй от ужаса. Дима молча посидел пару секунд, приходя в себя, затем поднялся и выразил свое отношение к внешней политике администрации Буша, российским демократам и коммунистам, дождливой погоде и лично к Мише Урасинову.

Мишка, сам не ожидавший от себя такой прыти, заполз в отдаленный угол кровати, понимая, что одними пожеланиями его матери и всем предкам по мужской и женской линии, венцом творения которых он стал, не обойтись. Ему-то хотелось всего лишь слегка выбросить вперед топор, а он показал себя величайших каскадером всех веков и народов. Дима за такие шутки пустит кулаки в ход. Он бы тоже пустил.

Дима его не разочаровал. Он медленно закатал рукава рубашки, и, подойдя к Мишке, закатил ему хорошую затрещину, после чего вернулся к супу.

Пострадавший такой милости не ожидал. Хотя в голове звенело, было больно и неприятно, но за рискованное обращение с холодным оружием можно было заработать куда больше.

— Еще раз так пошутишь, отлуплю до посинения, — предупредил его Дима, не объясняя причин милосердного отношения.

Володя не стал комментировать эту историю из курса молодого бойца средневековой армии. Он лишь, повернувшись к Мише, покрутил пальцем у виска. А если несколькими сантиметрами далее?

Миша виновато потупился и примолк, глядя в окно на унылые, просеченные дождем деревья.

— Все! — Отодвинул Дима тарелку от себя. — Набузгался так, что живот как барабан. — Он потрогал вышеозначенную часть и поморщился. — Совсем толстый стал.

Он оглядел свое примолкнувшее войско.

— Что приуныли? Мишка, тебе попало за дело, так что не дуйся.

— Да я не дуюсь, — примирительно