Золотое кольцо Галактики - Евгения Аннушкина

Больно понимать, что я переоценила его родительскую любовь, а вот жажду власти, напротив, недооценила.

– Но подождите, подождите! Я понял! Он купил вам этот корабль, верно? Да, это имеет смысл…

Сама мысль, что отец может иметь к “Млечному Пути” хоть какое-то отношение, пугает настолько, что я не выдерживаю и перебиваю:

– Нет, вы ошибаетесь. Я уже семь лет живу самостоятельно. Не как София Чон, а как Соня Белозерова.

С самого своего совершеннолетия.

Мой двадцать первый день рождения обещал быть запоминающимся. И стал им, вот только совсем не так, как мне думалось.

20

Мой двадцать первый день рождения обещал быть запоминающимся. И стал им, вот только совсем не так, как мне думалось.

Визит среднего принца – большая честь, свидетельство благосклонности Императора. Все будут знать, что семья Чон в фаворе, а в Пхенге это много значит. Пожалуй, даже больше, чем личные заслуги. Если ты приближен, то перед тобой открываются такие двери, о которых прочие, простые смертные, и не подозревают.

– Средний принц восхищен твоей красотой, – говорит отец с довольной улыбкой. Он всегда выглядит, как кот, объевшийся сметаны докосмической эпохи, когда кто-то отмечает успехи его детей. Особенно если этот кто-то облечен властью. – Его императорское высочество желает поздравить тебя лично.

Придворные церемонии, зачастую совершенно бессмысленные, но обязательные, когда даже шагу в простоте не ступить, раздражают, но приходится принимать правила, по которым живет этот мир. Если ты их не принимаешь, то оказываешься вне игры, а значит – на обочине.

– Поведи себя правильно. От тебя многое зависит.

Я помню. Долг перед семьей, ожидания родителей, будущее, заботливо выстроенное отцом.

– Я не подведу.

Принц ждет меня в алькове, создающем иллюзию уединенности, но при этом все желающие могут убедиться, что дочь семьи Чон удостоена высокой чести. Мягкий диван, низкий столик натурального дерева – немыслимая роскошь! – легкое вино, фрукты… Некоторые незнакомы даже мне.

– Ваша красота подобна солнцу, что освещает хмурый день, – средний принц не сводит с меня взгляда, но мне отчего-то не по себе, хотя по всем правилам я сейчас должна испытывать прилив благоговения.

Но чего уж там, я бы предпочла, чтобы восхищались моими талантами или умом, но принцу, несомненно, виднее, что именно во мне достойно восхищения.

– Подобный бриллиант нуждается в самой лучшей оправе. Той, которую может обеспечить лишь императорский двор.

Он покачивает бокал, наблюдая, как светлая жидкость маслянисто растекается по стенкам.

На миг кажется, что он собирается предложить невероятное, и маленькая принцесса внутри меня, уверенная, что достойна самого лучшего, начинает визжать от восторга, в то время, как прагматичная часть здраво рассуждает, что такой вариант маловероятен. Принцам подходящих невест подбирают еще до их рождения.

Принц продолжает, не глядя на меня:

– Юность, красота, воспитание, невинность… Вы станете образцовой тиньфу, София.

Я медленно опускаю бокал, который не успела даже пригубить, не смея поверить в то, что услышала. Тиньфу? Серьезно? Если отец знал о планах принца, и согласился с ними, то дела его не так хороши, как мне казалось.

Сложные правила высшего общества Пхенга регулировали даже личную жизнь ее представителей. И чем выше сидел человек, тем строже правила.

Представители императорской власти и приближенные к ним могли иметь несколько уровней личных отношений. Есть жены – как правило, в династийном браке, о котором договариваются едва не с рождения жениха, которые имеют право на имущество супруга, рожают ему наследников и в некоторых случаях могут представлять его политические и имущественные интересы. Есть официальные любовницы – невероятно высокий и желанный для многих статус, таких вполне спокойно выводят в свет, ими восхищаются, им угождают, надеясь ближе подобраться к высокому покровителю. Официальная любовница даже может родить ребенка, и его признают, хотя основным наследником никогда и не сделают.

А есть тиньфу ­– наложницы, содержанки на контракте. Бесправные, пока действует контракт. Да, их тоже осыпают подарками и порой выгуливают в местах, где это допустимо… Но точно никогда не представят обществу. Не дадут права выбирать, где жить, чем заниматься, как выглядеть. Юи запрещено иметь свое мнение, детей и плохое настроение.

Как диванные собачки, которых кормят, одевают в смешные костюмчики и гладят за хорошее поведение, но в случае провинности отходят поводком.

– Ваше предложение… неожиданно для меня, – с трудов выговариваю непослушными губами.

В голове бьется единственная мысль: знает ли отец? А если знает, то… Как с этим жить?

– Это не предложение, – холодно улыбается принц, а меня словно когтями продирает вдоль позвоночника. – Это ваше будущее на ближайшие пять лет.

Сердце стучит о ребра, оглушает, и его слова я слышу словно сквозь слой воды. Видимо, что-то проступает на моем лице даже сквозь привычку держать приветливую маску и профессиональный макияж, потому что принц добавляет:

– Я вижу, вы взволнованы. Напрасно, что бы обо мне ни говорили, я умею обращаться с невинными девушками.

Взгляд его меняется, становится тяжелым, очень… мужским. И я чувствую себя под ним совершенно раздетой, хотя платье от известного кутюрье не открывает ничего лишнего сверх того, что прилично показать на торжественном мероприятии в высоком обществе.

Я теряюсь, откровенно теряюсь, потому как отшить простого хама – это одно, а вот средний принц… Он не просто член императорской семьи, но и глава золотого крыла, в его руках финансовые потоки Империи, в его силах испортить жизнь кому угодно, пользуясь при этом исключительно законными методами.

Нужно что-то ответить, изобразить верноподданнический восторг, но я лишь молча ставлю бокал, из которого так и не отпила ни глотка. Слова застревают в горле, царапают гортань, но… Это слишком!

Я готова была к чему угодно, получить любое высшее образование по выбору отца, выйти замуж по его указке, никогда не выходить, если это будет в его интересах… Но бесправной наложницей, об участи которых искренне мечтают разве что девицы с периферийных планет, у которых нет другого способа пробиться наверх?!

– Я ошеломлена, – наконец выдавливаю из себя с трудом. Принц хмурится, верно, ожидал большего восторга, и отвечает с заметной прохладцей в голосе:

– Вероятно, вам нужно свыкнуться с этой радостью. Поговорить с отцом, ознакомиться с контрактом… – делает он более чем жирный намек. – Я дам вам время собраться. Моя городская квартира будет в вашем распоряжении. Буду рад видеть вас там через неделю.

Он делает жест, означающий, что аудиенция окончена. Тело