Полет в глубину - Жорж Колюмбов

следующий раз пустили путника двигаться лишь чуть быстрее обычного, процентов на двадцать. Осторожно подобрались к окраине души, притормозили, и только тут Зоя начала понемногу добавлять скорость. Сначала ничего не происходило. Граница казалась резиновой — она словно отталкивала путника, не давала ему пройти!

Потом они подобрали нужный режим. Не сразу, с нескольких попыток — немного «отъезжали назад» и затем плавно увеличивали скорость. Надеялись найти нужный градус, чтобы преодолеть границу. На значении триста семьдесят процентов граничный барьер неожиданно поддался и пропустил путника. Так Торик впервые оказался «снаружи». Зоя тут же снизила скорость до сорока процентов. Кто знает, что он там сейчас видит и испытывает?

* * *

…почти невыносимо! Столько цветов и переходов, форм, диких, необузданных прикосновений, странных звуков и запахов, и все это кипит, бурлит, смешивается в невообразимый живой бульон. Меня крутит и вертит, сжимает и растягивает, волочит и останавливает, обжигает жаром и морозом — и снова, и опять. О-о-ох! Наверное, так чувствует себя ребенок при рождении. Хотелось немедленно все это прекратить. Или напрячься и продолжить. Хотелось все-таки пройти, проскочить. Но больше всего хотелось, чтобы все это скорее закончилось.

Внезапно все изменилось, причем резко, в один миг, будто лопнул мыльный пузырь — хлоп-п-пуф-ф-ф! Появилось ощущение, будто я прорываю какую-то пленку, продираюсь сквозь нее. Болтовня красок, водопады образов, иррациональное напряжение всех мышц и хаос запахов — все исчезло, обдав напоследок горько-терпким, напоминающим опасно-сиреневую вспышку щелчка, с которым в комнате выключают свет, когда ты уже почти уснул.

Сначала показалось, что вокруг полная пустота. На секунду мной овладела паника: а вдруг здесь невозможно дышать, вдруг это вакуум метапространства, и меня сейчас разорвет, как в космосе? Нет, пока обошлось. Только в этот момент я осознал, что во всех предыдущих погружениях я дышал, но дыхание было чисто рефлекторным. Душам ведь дышать совсем не обязательно. Дышать, перегонять кровь, следить за чистотой трусов и поддержанием температуры тела — все это заботы именно тела. А душа — она во всех смыслах выше этого. Вместо тела ощущалась только гулкая, туго скрученная неопределенность. Это было пугающе, но вместе с тем придавало какой-то новый смысл всему происходящему сейчас, а заодно и всему их пути, что привел его к текущему состоянию.

Философский настрой помог: паника отступила. Теперь можно и оглядеться. Пространство вокруг выглядело зыбко и однообразно. Поначалу показалось, что это водная гладь до самого горизонта. Хотя нет, горизонта здесь не видно совсем. Где-то там, в невообразимой дали, «море» просто переходит в «небо», смыкаясь с ним до полной неразличимости. Море? Тоже не совсем, ведь это уж точно не вода. Откуда-то, может быть, из Лунных карт, которые я слишком часто разглядывал в детстве, пришло название: Море Хаоса.

Я чувствую, как мое представление об этом мире с каждой секундой расширяется. Не Море Хаоса, нет. Море бессознательного — вот что окружает острова наших душ. И сразу включилось еще одно знание: в этом море есть свои течения, впадины, рифы и островки душ. А континентов нет.

Поверхность тускло-серая, по ней проползают смутные неоднородности. Движется все медленно, словно в масле. Здесь, там, ближе, дальше — всюду «жидкость» перемешивалась, двигалась медленно и тяжело. Но абсолютно ровно — никаких волн или пузырей. Запахов нет. Даже не так. Запах есть, но как бы отрицательный. Такое бывает, когда на несколько дней засидишься дома, потом выходишь на улицу — а там словно пахнет озоном. Но при этом ты вдруг осознаешь, что озона не больше обычного, это запах свежести, которая здесь есть всегда, а дома ее не было, но ты этого просто не замечал, принюхался. Вот и здесь так же. А в целом — сносно, вполне ничего себе. Жить можно. Вот только это странное ощущение подавленности. И бесконечная ужасающая тишина, в которой вместе со звуками словно отсутствовало и само время…

Нет, какие-то звуки все-таки есть. Антизвуки? Словно вычтенные из кромешной тишины крики электрических птиц. Хаос импульсов и перекличка невидимых цифровых струн. А надо мной — тоже хаос, только это хаос влияний. Опять! Откуда я все это знаю? Мне никто не говорит слов, не передает мыслей. Такое впечатление, что я просто вспоминаю то, что знал когда-то давно. Или… видел во сне? Может, и правда, люди многое узнают в своих снах, а потом забывают?

Космос… Я стал космонавтом? Смешно! В моем детстве все мальчишки через одного хотели стать космонавтами, но ни один, разумеется, не стал. А я могу стать первопроходцем. Пусть своего, внутреннего космоса, но могу! Если вернусь…

А пока я упиваюсь величием этого состояния.

* * *

Интересно, откуда я пришел? Как выглядит моя душа снаружи? Так, стоп. А я вообще могу как-то повернуться? Или всегда смотрю лишь туда, куда двигаюсь? Как мы поступаем в обычной жизни? Поворачиваем голову. Но здесь у меня головы нет. Разворачиваем тело? Здесь и тела нет. А что есть? Намерения, стремления…

Хм, намерение. Хочу повернуться влево! Ничего. Поворачиваем влево! Тоже не работает. Но ведь до этого мы как-то справлялись — интуитивно, на автомате. Это я сознательно вышел сюда недавно, а до этого люди тысячи лет спокойно путешествовали во сне. И все само собой делалось. Я же в реале не говорю себе: «Подтяни плечо назад, оттолкнись правой ногой». Просто беру и повора… Опа! Получилось! Забавно: я повел плечом, которого нет, и вдруг повернулся в этом иллюзорном пространстве. Вот тебе и фантомные конечности. А еще раз смогу так? Фиксирую взгляд на завихрениях поверхности около «меня» и снова поворачиваю «плечи» влево. Завихрения плывут от меня вправо, уступая место другим точно таким же. Получается!

Инерции нет совсем. Если поворачиваюсь, то потом мгновенно останавливаюсь. И все это время потихоньку «еду вперед», куда меня направляет Зоя. Так откуда же я только что вышел. Что там? Шар? Звезда? Скорлупа ореха? Черная дыра? Крысиный хвост? Во сне меняется соразмерность вещей и понятий. Я готов к чему угодно.

Доворачиваюсь и цепенею. Хм, не угадал. Там нет ничего имеющего форму. Лишь аморфная, слегка светящаяся область на фоне плоской серой равнины. Душевная припухлость. Возможно, звезды наших душ здесь выглядят именно так?