Эра Эфеба - Галина Николаевна Полынская

Отойдя от прилавка с обновкой, Дмитрий надел шляпу и сказал:

– Как уезжать будем, возьму такую же в подарок лейтенанту Пестимееву. Или лучше шляпу матадора?

– Возьми обе, – посоветовал Гера. – Для будней и праздников.

Себе парень выбрал черное сомбреро с атласной красной лентой. «Шляпа Зорро» не встретила сопротивления со стороны Феликса, Арина торжественно водрузила ее на голову директора и довольные туристы направились дальше – к кафедральному собору Девы Марии.

Глава 15

Один за другим кречеты влетели в открытое окно второго этажа особняка представительства компании «Gnosis», следом залетел ворон. В полупустом офисном помещении не было ничего, кроме пары небрежно расставленных столов и стульев. Кречет с увесистым целлофановым мешком, свисающим с шеи, приземлился на стол и аккуратно освободился от своей ноши. Поначалу объемный пакет лежал неподвижно, затем потихоньку зашевелился и показался крысиный нос. Дон Вито выбрался на свободу, сделал пару шагов на подгибающихся лапах, упал и пропищал еле-еле:

– Я умира-а-аю…

Приняв человеческое обличие, Петр с Павлом обеспокоено взглянули на него и обратились к ворону:

– Плохо ему, укачало? Воды принести?

Паблито промаршировал по крышке стола поближе к товарищу и каркнул:

– Хватит, заканчивай представление!

– А-а-а-а… – простонал Дон Вито.

– Вставай, говорю! – не унимался ворон. – Я же не могу с ними сообщениями общаться, грамоте не обучен, не жил при библиотеке! Вставай, надо устроиться и осмотреться! Не хватало, чтобы нас увидела Даана!

Крыс мигом передумал умирать, живо перевернулся и встал на лапки. Павел вынул из того же транспортного пакета телефонный аппарат, без которого маленькие пассажиры категорически отказались покидать квартиру, и сказал:

– Идемте, покажем ваше временное убежище.

Он протянул ладонь, Дон Вито забежал на руку, а ворон вспорхнул на плечо к Петру.

Мужчины вышли из комнаты и направились вглубь коридора. Тишина, по обе стороны одинаковые двери без номеров и табличек, здание выглядело пустым, необитаемым. Петр остановился у двери в конце коридора и толкнул ее. Взорам открылся солидно обставленный кабинет с массивным письменным столом, мягкой мебелью и ковром на полу, добавляющим обстановке домашнего уюта. На обтянутой зеленым сукном столешнице стояла лампа под стеклянным абажуром, малахитовое пресс-папье и великолепная бронзовая чернильница.

Павел ссадил крыса на стол и сказал:

– Надеемся, вам здесь понравится, почувствуете себя как дома.

В кабинете имелась еще одна дверь, ведущая в сообщающееся помещение – там оказался санузел.

– Здесь вода, раковина, унитаз, – сказал Петр, показывая комнату сидевшему него на плече ворону. – Искупаться захотите – пожалуйста. Располагайтесь, сейчас принесем вам еды.

Паблито спланировал на стол и оба пристально уставились в спины уходящих оборотней. Мужчины вышли, закрыли за собой дверь, но щелчка замка не последовало.

– Фух! – выдохнул Дон Вито. – Был уверен, что запрут!

– Покажем себя приличными, чтоб и дальше не запирали, – ворон походил по столу, сунул клюв в пустую чернильницу и добавил: – В ящиках стола сейчас рыться будем или пускай сначала покормят?

– После еды пороемся.

Дон Вито дернул за цепочку лампы, включил свет и уселся в теплый световой круг. Пускай интерьер кабинета и внушал чувство спокойствия, благополучия, ему всё равно было тревожно в этом странном здании. Словно почувствовав настроение крыса, Паблито сказал:

– Если что-то пойдет не по плану, возьму тебя за шиворот и улетим через окно.

– А если окна закрыты?

– Откроем. В крайнем случае разобьем стекло. Улетим, даже не переживай.

Крыс помолчал немного, разглядывая малахитовый рисунок пресс-папье, вздохнул тихонько и сказал:

– Жаль, с Феликсом так и не связались. Знать бы, где он сейчас, что делает.

– Гуляет, развлекается! – сварливо произнес ворон. – А мы тут… скитаемся все в нервах!

– Могли дома остаться, никто нас насильно не забирал, – напомнил крыс. – Но тебе захотелось выслужиться перед Феликсом.

– Можно подумать, тебе не захотелось!

– Тише, не кричи, договорились ведь показать себя приличными.

Они притихли и стали смотреть на дверь, ожидая возвращения оборотней. И оба представляли солнечные улицы незнакомой Испании, по которым сейчас прогуливается их хозяин.

А тот стоял у кафедрального собора Толедо и смотрел, как возносятся в небо застывшие в веках готические стены. Черные очки и тень от полей шляпы скрывали лицо мужчины и сложно было понять, какие чувства он испытывает. Длинная очередь двигалась медленно и чтобы ее туристы не заскучали, Тереса стала рассказывать историю собора. Феликс стоял в стороне, казался полностью поглощенным созерцанием архитектуры, и отчего-то становилось ясно, что сама история собора его не очень интересует.

Очередь продвинулась, московские гости подошли к входу, почтительно поснимали шляпы и нырнули в возвышенную сумрачную прохладу. Великолепное убранство, составные колонны, подпирающие многослойные арки, витражи, шедевры живописи, скульптуры вмиг захватили внимание без остатка. Вполголоса Тереса продолжила рассказывать о бессмертных произведениях искусства, сотворенных человеческим гением, а Феликс так и держался в стороне. Он походил среди колонн, не особо глядя по сторонам, и направился к главной капелле. Алтарь закрывала высокая ажурная решетка с кованными декоративными элементами. Она тускло отливала золоченой бронзой в рассеянном полумраке, закрывая путь к усыпальницами трех королей и кардинала Мендосы. Феликс подошел к решетке, взялся обеими руками за знакомые прутья и прикоснулся к ним лбом, ощущая потребность в металлической прохладе, как горячечный больной в холодном компрессе. Богатейшее убранство капеллы то придвигалось ближе, раскрывая детали искусной резьбы и росписи в мельчайших подробностях, то отодвигалось к горизонту, становясь крошечным, сувенирным. А потом он увидел их. У самого алтаря стояла семья – коренастый мужчина в расшитых золотом одеждах с коротким черным плащом, женщина с прямой спиной и тонкой талией в длинном платье изумрудного атласа, с вуалью, наброшенной на собранные драгоценными гребнями волосы. И две девочки в платьях цвета топленого молока.

Глядя на них, Феликс чувствовал, как сердце бьется об решетку, а в ушах стремительно нарастает гул, переходящий в оглушительный грохот. Сквозь него мужчина не сразу расслышал, что к нему кто-то обращается, о чем-то его спрашивают. Его подергали за рукав рубашки, Феликс перевел взгляд и увидел пожилого японского туриста. На ломаном английском тот допытывался, в порядке ли мистер, не нужна ли ему помощь.

– Всё хорошо, спасибо, – ответил Феликс на японском, – не стоит беспокоиться.

Услышав чистый нихонго, старик изумленно поднял брови, заулыбался, собираясь пообщаться, но мужчина кивнул ему на прощание, отошел от решетки и скрылся за колоннами.

Когда Феликс отыскал в соборе свою группу, они уже заканчивали экскурсию. Оказалось, у решетки мужчина простоял больше часа и сам не заметил пролетевшего времени.

После