Эволюционер из трущоб. Том 10 - Антон Панарин

— Понял, принял. За базаром буду следить, — заверил меня Илья.

— Договорились, — кивнул я и посмотрел на Егорыча. — Когда отправляемся?

— Прямо сейчас. Если Зинаида узнает, что я еду в Кунгур, такой вой поднимется… — закатил глаза майор и улыбнулся.

— Хе-хе. Если снова из дома выгонит, можете у меня заночевать. Времянка свободна. Баньку истоплю, попаримся, настоечки бахнем, как в старые-добрые, — сказал Евсей, подмигнув майору.

— А потом вас обоих выпрут из дома, и будете проситься переночевать у меня. Знаем. Плавали, — вздохнул Максик.

— Ой, да ладно тебе. Всего пару раз такое было, — отмахнулся Евсей, и они с майором дружно заржали.

— Как я понимаю, вы специально вытворяете подобное, чтобы получить пару законных выходных вне дома? — спросил я, улыбаясь.

— Можно сказать и так, — кивнул Евсей. — Оно ж, знаешь, как? Бабе сложно понять, что такое мужская дружба. Выпить, поговорить по душам до самого утра, попариться…

— Подраться, — вклинился Максик.

— Да когда такое последний раз-то было? — нахмурился Егорыч.

— Месяц назад вы Тимура отлупили за то, что он попросил вас заткнуться. Вы ж, как полоумные, песни орали в три часа утра, — напомнил Максик и старики, вздохнув, отвели взгляд.

— Не отлупили, а немного помяли, — буркнул Егорыч.

— Вы ему лицевые кости сломали, — парировал парень, пристыдив старшее поколение.

— Ой, да ладно тебе. Не убили ведь, — отмахнулся Евсей.

— Так можно оправдать что угодно. Сожгли чужой дом? Да ладно, не убили ведь. Обокрали соседа? Да ладно, не убили ведь. Изнасиловали его жену? Да ладно, не убили ведь, — стал занудствовать Максик, я же стоял и ждал, когда терпение старых лопнет — и оно лопнуло.

— Евсей, может и Максику пару лицевых костей сломать? — улыбаясь, спросил Егорыч.

— Да вот и я об этом же подумал. А то он что-то бухтит многовато в последнее время, — усмехнулся Евсей.

— Не надо ничего ломать! Я всё понял, — хихикнув, произнёс Максик и замолчал.

— Молодец. Толковый, — ухмыльнулся Евсей и хлопнул парня по плечу. — Ну, раз всё понял, беги к Толику, пусть машину подготовит к выезду.

Макс кивнул и пулей рванул на окраину посёлка. Мы же неторопливо, под шутки и прибаутки, добрались до гаражей, где к поездке во всю готовился ржавый вездеход. Увидев его, я засомневался, что эта колымага способна нас хоть куда-то доставить, ведь дороги завалены снегом, а по лесу эта консервная банка вряд ли проедет. Но Егорыч заверил меня, что в умелых руках машина способна творить чудеса. Я кивнул, но сразу предупредил, что, в случае чего, будут сами её выталкивать.

Мы с Евсеем сели на переднее сиденье, Егорыч за руль, а Максик и Илья на заднее. Вездеход стал чихать, выбрасывая чёрные клубы дыма, но с горем пополам завёлся. Заревев, словно раненый зверь, он тронулся с места, и мы помчали напрямик в Кунгур. Удивительно, но Егорыч не врал, говоря про чудеса. Вездеход, и правда, проезжал там, где и танк увязнет. Вот, что значит опыт!

Вездеход швыряло из стороны в сторону. Порой казалось, что он вот-вот перевернётся, но нет. У Егорыча всё было под контролем. Спустя час пошел мелкий противный дождь, радовало, что мы сидим в тепле и нам…

Словно электрический разряд пробежал по позвоночнику. Я почувствовал в глубине леса знакомую пульсацию энергии. Энергия, похожая на ту, которую я почувствовал, перерождаясь в этом мире…

Глава 7

Ноги утопали в снежной каше, а я нёсся через лес. Нёсся туда, откуда лился едва ощутимый поток божественной энергии. Ману тело воспринимает как прохладный поток, который мог быть яростным или спокойным — в зависимости от желаний хозяина. Здесь же было нечто иное. Тёплое, светлое, наполненное умиротворением.

— Михаил! Ты куда⁈ Стой! — орал за моей спиной Егорыч, но я его не слушал.

Со всех сторон мелькали стволы и ветви вековых елей. Я перепрыгивал через поваленные деревья, проваливался в сугробы, но продолжал бежать до тех пор, пока не заметил на одном из деревьев странные символы. Остановившись, я приблизился к дереву и увидел, что кора на высоте человеческого роста и ниже вкруг исписана рунами. Весьма знакомыми рунами.

Символы без конца повторялись, будто играли в считалочку с заснеженным лесом: «Раз-два — червь в траве. Три-четыре — у тебя в голове. Пять-шесть — их не счесть. Семь-восемь — оковы сбросим. Мелкими шажочками от девяти к десяти — мы едины, я и ты».

Руны были вырезаны весьма грубо. То ли ножом, то ли острым камнем. Дочитав строчки до конца, я только сейчас заметил, что это далеко не единственное дерево, исчерченное рунами. Они были повсюду. Сотни, если не тысячи елей с иссечённой корой. По коже невольно пробежали мурашки.

— Михаил Константиныч! Ты куда рванул⁈ — выкрикнул подбежавший Егорыч. — Ох, мать моя медведица… Это кому заняться нечем? — охнул майор, уставившись на рунный лес.

— Очень хороший вопрос, Егор Егорович… — прошептал я, пытаясь осмыслить прочитанное.

Вдалеке раздался странный звук. Будто животное царапает кору. Не теряя времени, я рванул по направлению звука. И снова ели, бесконечные ели, исписанные рунами. Пробежав две сотни метров, я вырвался из рунического леса и очутился в самом обыкновенном. Звук доносился слева.

Присмотревшись, я заметил грязное, покрытое мхом существо. Тварь что-то бормотала, пытаясь выцарапать на дереве уже знакомые мне руны. Это Шепчущий? Нет. Вряд ли. От него не исходит совершенно никакой угрозы, да и маны в его теле нет. Только тёплый светлый поток энергии, наполненный умиротворением…

Подойдя ближе, я смог разобрать, что эта пакость бормочет:

— Те, кто чешутся без причины, избраны телом, но не разумом. — Голос существа звучал весьма по-человечески, правда в нём были отчётливые нотки безумия.

Полтора метра ростом, на плечи наброшена волчья шкура, покрытая грязью и мхом. Правая кисть кровоточила, судя по всему, получил рану, когда занимался резьбой по дереву. Остановившись в паре метров от него, я спросил:

— Парень. Ты чем тут занимаешься?

Он обернулся. Совершенно невменяемый взгляд, устремленный в пустоту. От парня остались кожа да кости, как он умудрялся держать нож в руках — оставалось загадкой. Кривая улыбка, пожелтевшие зубы, лопнувшие капилляры в глазах — просто кричали о том, что парень не спал целую вечность. Глядя сквозь меня,