Надлежащий подход - Ирина Сон

Я понял, что это никакой не туберкулез, и панический ор в голове затих, устало напомнив помыть руки и лицо после прогулки. С мылом. И маску изобрести на нос и рот. И большие-пребольшие очки, чтобы неизвестная болезнь через глаза не попала… Я еще раз поклонился.

– Будьте здоровы, Руслан Ста-ни-сла-вич.

Пару мгновений мы смотрели друг другу в глаза.

– И в самом деле госпожа, – одобрительно сказал Руслан и велел Аранту: – Поручаю её тебе и Зденьке. Обучить языку как можно скорее. И пусть пока ходит на те занятия, где язык не особо нужен. Музицирование, домоводство, танцы… Что там у нас еще есть для девочек? Уход за посадками…

Он устало откинул голову на спинку кресла, опустил веки. Арант мгновенно уловил намёк и, сделав мне большие глаза, показал на выход. Я послушно поклонился в последний раз и вышел.

– А это… – тихо сказал я и, сложив руки на груди, изобразил пару хриплых вдохов. Мне нужно было убедиться точно. – Давно?

– Чахотка? Давно, – Арант отмерил ладонью свой рост и опустил её на уровень пояса. – Руслан еще ребенком был. У него и матушка болела. Думали, кровь наследника Крома приведет её к Равновесию, но не получилось. Вот и он тоже кашляет.

– Всегда? Весь… м-м… год?

– Нет. Обычно летом.

Понятно. Наследственная предрасположенность к астме, скорее всего, аллергической. Я окончательно расслабился и кивнул.

Мы вышли во двор и почти нос к носу столкнулись со стайкой мальчишек, которые несли корзины с травами. При виде этих детей стало ясно, отчего Годана ничего не заподозрила. В росте они уступали мне на целую голову, но вот плечи их уже раздались гораздо шире моих, да и в целом вид был гораздо крепче.

– Много ребенок, – выдал я с серьезным лицом, когда мальчишки, нестройно поздоровавшись с Арантом, прошли мимо. – Здесь. Это правильно?

Я хотел узнать, почему в больнично-храмовом комплексе так много детей, но меня не поняли.

– Ребята, – поправил мудрец, разулыбавшись. – Много ребенок – это ребята. Да, Лим Тэхон, вы быстро учитесь!

Я с неизменной улыбкой покивал. От постоянно растянутых губ уже начинали болеть щеки. Невыносимо хотелось выйти из кадра, потереть лицо, всласть прокашляться и по-человечески почесать бедро. Но камер, увы, вокруг не наблюдалось, а Арант упорно тащил меня за собой.

Экскурсия по Крому Порядка оказалась довольно полезной. Передо мной спокойно открылись абсолютно все двери. Я узнал, что Кром Порядка занимает целый скалистый полуостров на большущей судоходной реке. За всей этой роскошью, которая бросалась в глаза у ворот, стояло еще много всего: Дом мудрецов, в котором жил Арант, большущая трапезная, теплицы с целебными травами, отдельная библиотека, она же школа, которая называлась тут Домом знаний. Был еще Дом простых служителей. Отдельно стоял терем правящего рода – Ведунец оказалось фамилией, а не должностью, и им принадлежал как минимум этот городишко внизу холма, который снабжал Кром всем необходимым.

Особенно мне понравилась пристройка за трапезной, где хранили еду. В ней же располагался и подвал с ледником, в который можно было спокойно зайти.

Жили тут по расписанию. Подъем, отбой, время еды, службы в храме – всё отмечалось колокольным звоном.

– А вон в том Доме мы изучаем болезни! – похвастался Арант, и меня накрыло.

Люди спокойно ходили по всему Крому, никаких замков нигде не висело. Бросались в глаза дети в простых застиранных одеждах. Совсем малышей я не увидел, все были старше десяти. Но сновали они абсолютно везде и приставали к мудрецу с какими-то вопросами насчет занятий, работы в огороде и уборки, бросая на меня любопытные взгляды. Интересовались:

– А кто это?

– А почему у неё такое лицо?

– А почему она так одета?

– Как-как её имя? Какое странное! – и так далее и тому подобное.

Арант отбивался, но безуспешно. Самые наглые прыгали вокруг, норовя потрогать мою одежду. Я молчал на правах ничего не понимающей иностранки и с благостной улыбкой просветленного Будды любовался пейзажем.

Дети. Множество вездесущих детей-воспитанников, которые тут явно выполняли работу слуг. Прямо в больничном комплексе, где изучали болезни. Не нужно обосновывать и осознавать, Тихон Викторович. Это всё магия. Здесь всех лечила магия, Равновесие и вера в Осмомысла…

Всех лечила и меня вылечит.

Из медитации, больше похожей на прострацию, меня вырвал громкий звук колокола. Дети замолчали, прислушались к перезвону и с радостным гиканьем помчались к Дому воспитанников. Арант припустил за ними, цапнув меня за руку. Эта манера – чуть что хватать и трясти – уже начинала раздражать. Особенно бесило то, что на один его спокойный шаг мне приходилось делать два.

– Колокольный звон! – на ходу сказал мудрец и выразительно погладил себя по животу. – Кушать!

И точно, изо всех уголков Крома Порядка к трапезной потянулись дети, а также люди в черных и синих одеждах – служители и мудрецы, как мне сказал Арант. Не было только никого в зеленом, хотя я видел нескольких бодрых мужичков у снадобницы. Возможно, зеленое носил высший руководящий состав их ордена, который ел не со всеми, а где-то отдельно.

Трапезная представляла из себя большущий зал с тремя длинными накрытыми столами, за которыми стояли простые лавочки. Порадовало то, что на всех готовили одинаково, в том числе и на детей. Порадовали и впервые увиденные за эти дни элементарные умывальники в холле, вокруг которых толпилась ребятня. Я, довольный, отстоял очередь и сполоснул руки, несмотря на недоуменный взгляд Аранта. Ну да, грязи же не видать, зачем воду тратить?

Кормили скудно и просто. На обед предлагали сыр, хлеб, чуть теплую густую похлебку на яйце и пирожок к чаю. Мудрец посадил меня к немногочисленным воспитанницам, представив, а сам ушел за свой стол. Девочки попытались завести со мной разговор, поняли, что я почти не знаю языка, однако интереса не потеряли и переключились на обсуждение моей внешности. Я же неспешно оценил еду на предмет съедобности и рискнул попробовать. На мой вкус, было недосолено. Каждый со стола убирал сам и уносил в небольшую каморку. Я быстро проглотил свою порцию и, собрав посуду, понес её туда.

Каморка оказалась придатком просторной кухни, на которой бегали и суетились женщины в простых тонких платках. Грязную посуду, предварительно счистив остатки еды в ведро, клали в два таза с щелочным раствором: один – с чашками и тарелками, а второй – с ложками. Тазы стояли прямо у входа, а чуть дальше, на полках,