Том 1. Клоун - Cuttlefish That Loves Diving

Но и не идти было нельзя. Бегство никогда не решает проблем, а лишь усугубляет их, пока плотина не прорвётся и не смоет всё на своём пути!

Заявить в полицию? Не могу же я сказать, что покончил с собой...

Тук!

Тук-тук!

В дверь внезапно громко и настойчиво постучали.

Клейн резко выпрямился, прислушиваясь.

Тук!

Тук-тук!

Стук отдавался эхом в пустом и тихом коридоре.

Глава 10: Норма

— Кто?

Клейн как раз размышлял о таинственном самоубийстве прежнего владельца тела и возможных опасностях, когда внезапный стук в дверь заставил его инстинктивно открыть ящик и схватить револьвер.

— Кто там? — настороженно спросил он.

За дверью на пару секунд воцарилась тишина, а затем раздался слегка визгливый голос с аховинским акцентом:

— Это я, Монбаттен. Бич Монбаттен.

Голос сделал паузу и добавил:

— Полиция.

Бич Монбаттен... Услышав это имя, Клейн тут же вспомнил, кто это.

Один из полицейских, отвечавших за их район. Грубый, дикий и любящий пускать в ход кулаки. Впрочем, возможно, только такой человек и мог держать в узде местных пьяниц, воров, воришек-любителей, хулиганов и бандитов.

А его уникальный голос был одной из его визитных карточек.

— Хорошо, сейчас иду! — громко отозвался Клейн.

Он собирался бросить револьвер обратно в ящик, но, подумав, что полицейский мог прийти с обыском, осторожно подбежал к давно остывшей печи и спрятал оружие внутри.

Затем он взял корзинку с углём, насыпал несколько кусков на пистолет, а сверху поставил чайник, чтобы всё скрыть.

Приведя в порядок одежду, он быстро подошёл к двери и, открывая её, пробормотал:

— Простите, я спал.

За дверью стояли четверо полицейских в чёрной форме в белую клетку и фуражках с кокардами. Бич Монбаттен с рыжевато-карими бакенбардами кашлянул и сказал Клейну:

— Эти офицеры хотят задать вам несколько вопросов.

Офицеры? Клейн рефлекторно взглянул на погоны троих других. У двоих было по три серебряные шестиконечные звезды, у одного — две. Все они выглядели старше по званию, чем Бич Монбаттен с его тремя V-образными нашивками.

Будучи студентом-историком, Клейн не разбирался в полицейских званиях, но знал, что Бич Монбаттен часто хвастался своим званием старшего сержанта.

Значит, те трое — инспекторы? Под влиянием разговоров брата Бенсона и однокурсников вроде Уэлча, Клейн всё же обладал некоторыми познаниями. Он посторонился и, указав внутрь, сказал:

— Прошу, входите. Не знаю, что случилось?

Главным среди троих был мужчина средних лет с таким пронзительным взглядом, что, казалось, он видит тебя насквозь, вызывая невольный страх. В уголках его глаз залегли глубокие морщины, а из-под фуражки выбивались светло-каштановые волосы. Оглядывая комнату, он глухо спросил:

— Вы ведь знаете Уэлча Макговина?

— Что с ним? — сердце Клейна ёкнуло, и он выпалил вопрос.

— Это я вас спрашиваю, — сурово произнёс внушительный офицер.

Стоявший рядом с ним офицер с такими же тремя звёздами на погонах посмотрел на Клейна и мягко улыбнулся:

— Не волнуйтесь, это обычный допрос.

Этому офицеру было около тридцати, у него был прямой нос и серые глаза, в которых таилась неописуемая глубина, словно в затерянном в лесу озере.

Клейн незаметно вздохнул и, подбирая слова, ответил:

— Если вы имеете в виду выпускника Университета Хой, Уэлча Макговина из Констона, то да, я его знаю. Мы однокурсники, у нас был один научный руководитель, старший доцент Квентин Коэн.

В Королевстве Лоэн «профессор» — это не только учёное звание, но и должность, как если бы на Земле профессор был одновременно и деканом факультета. То есть, в одном университете на одном факультете мог быть только один профессор. Чтобы доценту стать «профессором», нужно было либо дождаться ухода начальника на пенсию, либо вытеснить его своими заслугами.

Чтобы удержать таланты, после долгих проб и ошибок Высший образовательный комитет Королевства ввёл в трёхуровневую систему «лектор — доцент — профессор» звание старшего доцента для тех, кто обладал высоким научным уровнем или большим стажем, но не мог стать профессором.

Сказав это, Клейн взглянул в глаза офицеру средних лет и, подумав секунду, добавил:

— Честно говоря, у нас были довольно хорошие отношения. В последнее время мы с ним и Наей часто встречались, чтобы расшифровать и обсудить полученный им документ Четвёртой Эпохи — записную книжку. Офицер, что с ним случилось?

Мужчина средних лет не ответил, а повернулся к своему сероглазому коллеге.

Тот, в фуражке с кокардой и с обычными чертами лица, спокойно ответил:

— Мне очень жаль, но мистер Уэлч скончался.

— Как это? — хотя Клейн и предполагал нечто подобное, он не смог сдержать изумления.

Уэлч тоже умер, как и прежний владелец этого тела?

Это уже становится страшно!

— А Ная? — поспешно спросил Клейн.

— Мисс Ная тоже скончалась, — так же спокойно ответил сероглазый офицер. — Их обоих нашли в доме мистера Уэлча.

— Их убили? — у Клейна зародилось смутное предположение.

Может, самоубийство...

Сероглазый офицер покачал головой:

— Нет. Судя по следам на месте происшествия, это было самоубийство. Мистер Уэлч бился головой о стену, много раз, пока вся стена не была в крови. А мисс Ная утопилась в тазу с водой, ну, в том, в котором умываются.

— Это невозможно... — у Клейна волосы встали дыбом, он словно видел эту жуткую картину.

Девушка стоит на коленях на стуле, её лицо погружено в таз с водой, каштановые волосы мягко спадают, колышутся на ветру, но сама она неподвижна. Уэлч лежит на полу, его глаза устремлены в потолок, лоб размозжён, весь в крови, а на стене — множество кровавых следов от ударов...

Уголки губ сероглазого офицера дрогнули:

— Мы тоже так думаем, но результаты вскрытия и осмотра места происшествия исключают применение наркотиков или посторонней силы. Они, я имею в виду мистер Уэлч и мисс Ная, не сопротивлялись.

Не дожидаясь следующего вопроса Клейна, он вошёл в комнату и как бы невзначай спросил:

— Когда вы в последний раз видели мистера Уэлча или мисс Наю?

Говоря это, он взглядом подал знак своему коллеге с двумя серебряными звёздами.

Это был молодой офицер, примерно одного возраста с Клейном, с тёмными волосами, зелёными глазами и романтической внешностью поэта.

Услышав вопрос, Клейн, лихорадочно соображая, ответил:

— Кажется, 26 июня. Мы вместе расшифровывали новую часть записок. После этого я вернулся домой готовиться к собеседованию 30-го числа. Да, собеседованию на историческом