Императрица - Ник Гернар

Больше Женя не пыталась перейти ту тонкую грань, что разделяла их. Она приняла отведенную для себя роль то ли сестры, то ли дочери, то ли просто друга. Готовила каждый вечер ужин на двоих, хотя Вик целыми неделями пропадал на своей службе. Иногда он звонил и говорил: «Буду не скоро». Это означало, что его перебросили на какую-то операцию далеко от дома, и тогда ожидание могло затянуться на месяц или даже больше.

Зато потом они подолгу говорили. Пили пиво и делились новостями. Или просто болтали о какой-нибудь чуши, усевшись на один подоконник и глядя в ночное небо.

Так прошло почти два года. За это время Женька поступила в институт репликации, заняв одно из пяти бюджетных мест, успешно прошла первую практику в филиале «Нейротика». Может, природа и обделила ее женскими прелестями, но зато начинку для головы выдала добротную, многим на зависть.

А потом Вик в очередной раз позвонил и сказал, что «будет не скоро».

А спустя две недели она прочитала в новостных лентах, что Виктор Алексеевич Зоркий был задержан по обвинению в массовом убийстве с особой жестокостью.

Вик нашел убийц своей семьи. Исполнителей запер в гаражном боксе и сжег заживо. А организатора пытал почти двенадцать часов, прежде чем прикончить.

Свидание им было не положено, ведь официально Вик ей был никто. К сожалению, не существует такого родственного статуса, как «самый близкий человек на свете».

Его приговорили к высшей мере наказания — пожизненному содержанию в невозвратном тюремном рифте № 2.

А она так и не смогла даже обнять его на прощанье.

Вот тогда-то мир и рухнул Женьке на плечи.

Только тогда она в первый раз узнала, что это такое, когда больно по-настоящему.

Все изменилось в один миг. Прежние ценности и цели стали бессмысленным набором глупостей.

Остался только один смысл, и одна единственная цель…

Чёрная вдова встретила Женьку знакомым гулом голосов, запахом перегара и старого дерева. Бар, как и весь район «Туту», не менялся годами: те же потертые стулья, липкий от пива пол, выцветшие фотографии местных «легенд» на стенах. За стойкой, как и семь лет назад, стоял Генка-Борода, только теперь его рыжая поросль на лице стала пегой от ранней седины.

Он поднял глаза, увидел Женьку — и на секунду его лицо стало каменным. Потом медленно, будто не веря своим глазам, он поставил стакан, который держал, и провел ладонью по лицу.

— Ты?..

— Я — кивнула Женька, подходя к стойке. — Как видишь, все еще живая. Удивительно, да?

Генка молча налил ей стакан дешевого виски, не спрашивая. Поставил перед ней.

— Сан Саныч будет через полчаса, — тихо сказал он, наклонившись пониже к ее уху. — Посиди тихо, не отсвечивай.

— Постараюсь, — Женька усмехнулась, перекатывая стакан в пальцах.

Бармен ничего не ответил.

В углу, за столом, трое крепких парней в потертых куртках перестали играть в карты и уставились на неё. Один из них — широкоплечий, с шрамом через бровь — медленно провел языком по зубам, прищелкнул языком.

— Эй, Борода! Это что там за пугало к твоей стойке причалило? — барским тоном спросил он на весь бар.

Женька не шевельнулась. Только пальцы её правой руки слегка сдвинулись к поясу, где приятной тяжестью ощущался «Волк».

— Кто надо, тот и причалил, — недружелюбно отозвался Генка, покосившись на парня. — Своими делами занимайся.

— А ты чего вдруг такой борзый? — нахмурился парень, не обращая внимания на то, что один из его приятелей усиленно пихает своим ботинком его ногу.

— Девушка ЗА БАРОМ, — выразительно посмотрел на него Генка. — Так что будь повежливей, это не твоего уровня гостья.

И тут дверь бара распахнулась.

На пороге стоял Сан Саныч.

Невысокий, сухой, в выцветшем кожаном пальто. Череп гладко выбрит, лицо каменное, без морщин и эмоций. Как маска.

Бар замер.

Сан Саныч неспешно подошел к стойке. И присел на круглый стул рядом с девушкой.

— Ну, здравствуй, — сказал он, разглядывая Женьку, пока Генка поспешно организовывал ему пятьдесят коньяка.

— Здравствуй, — отозвалась девушка. — Не думала, что когда-нибудь скажу что-то подобное, но рада видеть.

Он угукнул себе в нос. Сделал глоток из выставленного перед ним стакана. Качнул Бороде головой — мол, свали отсюда. И тот послушно переместился на другой конец стойки.

— Рада, значит, — сказал он ровно. — А я вот не очень. В Крестах до сих пор обитает немало народу, который помнит тебя и в фас, и в профиль. Так что ты либо очень храбрая, либо очень глупая, раз пришла сюда сама.

— Знаешь, и то и другое не исключено, — она отпила виски, не отрывая от него взгляда. — Но выбора у меня не было. Надо поговорить. Без посредников.

Сан Саныч медленно кивнул.

— Ну, надо так надо. Пойдём.

Он развернулся и вышел.

Женька встала, одним махом допила содержимое своего стакана, поморщилась. И вышла следом.

На улице уже совсем стемнело. Сан Саныч шёл впереди, не оглядываясь.

Его кожаное пальто хлопало по ногам.

Девушке вдруг пришло в голову, что он похож на старую летучую мышь с переломанными крыльями, которые теперь висят и безвольно хлопают.

Сан Саныч свернул за угол, прошел мимо ржавого гаража с выбитыми стеклами и остановился у неприметной железной двери, вросшей в кирпичную стену.

Он достал ключ, щелкнул замком.

— Заходи.

Женька переступила порог. Внутри пахло пылью и плесенью. Щелкнул выключатель, и под потолком засветилась единственная тусклая лампочка, осветив небольшой стол с парой стульев, кожаный диванчик вдоль стены и заляпанный кровью пол.

Сан Саныч жестом предложил Женьке присесть, и сам тоже расположился на жестком стуле за столом.

— Зачем пришла? — спросил он, уставившись немигающим взглядом на девушку.

— Меня интересует заключенный второго рифта, присвоенный номер триста двадцать шесть ноль один двенадцать, — выпалила Женька, прижимая горячие ладони к прохладному гладкому столу.

— А в чем проблема? — все так же не моргая спросил Сан Саныч. — Снабженец на связь не выходит?

— Нет, он в доступе. Ценники, конечно, взвинтил до небес, но взнос на замену снаряжения, оружия, обновление аптечки и двойную норму боеприпасов он взял у меня совсем недавно. Вот только подтверждения до сих пор нет.

Сан Саныч моргнул.

— И что? — сказал он. — Такое бывает. Подтверждение — это опция,