Совок 15 - Вадим Агарев

майор, — Я сам вчера видел, как они с Гриненко усирались на лестнице с тем бугаём! Лично наблюдал! Как есть, точно, надорвались! Точно, Константиныч, верно ты подметил, геморрой у Корнеева!

Талгат Расулович до такой степени развеселился, что уже ни на кого не обращал внимания. В том числе и на Данилина. А тот между тем, веселья своего бывшего зама поддержать не захотел. Скорее даже, наоборот, на неуёмную радость подчинённого абрека он смотрел недовольно скривившись.

— Поясни мне, Сергей, кто тот человек, которого вы с Гриненко вчера из здания райотдела в бесчувственном состоянии выносили? — без прежнего своего энтузиазма начал до меня домогаться начальник следствия. — Талгат Расулович утверждает, что того гражданина вы насильно похитили и увезли в неизвестном направлении! Скажи мне, Корнеев, это так?

Следователи, сидящие вокруг меня и в отдалении, встрепенулись, и задвигали стульями. Кто-то из них начал с неодобрением зыркать в мою сторону. Только Лидия Андреевна сидела за столом и не шевелилась. Но по её напряженной спине было видно, что ей так же тревожно, как и остальным.

— Талгату Расуловичу после двух стаканов коньяка всегда что-то мерещится! — решил я не менять вчерашней тактики и попёр буром, — Вот и вчера он снова всё перепутал! Если бы товарищ Ахмедханов был трезвым, он бы заметил, что бугаев было двое, а не один! — глядя в глаза Данилину, уверенно продолжил я. — Странно это, обычно у пьющих людей в глазах двоится, а тут всё наоборот! — сокрушенно развёл я руки в стороны.

На всякий случай развернувшись в сторону джигита, я заметил, что радости на его лице убавилось. Теперь вместо ликования на его лице появилось более привычное мне выражение агрессивной скорби. Он уже начал открывать рот, чтобы что-то сказать, но я его опередил.

— Знаете, Алексей Константинович, я еще вчера заметил, что майор Ахмедханов ведёт себя как-то странно! — с дружественным сочувствием глядя на вскочившего со стула моджахеда, поделился я тревогой с Данилиным, — Когда Талгат Расулович вчера на лестнице начал к нам приставать, я ему посоветовал за разъяснениями обратиться к капитану Захарченко. Но товарищ майор вместо этого стал хватать моего свидетеля за лицо и трогать за интимные места! Мы с Гриненко с большим трудом того мужчину удержали! А, может, это не из-за коньяка, может, это национальное? Вы как считаете, товарищи?

Иного выхода я не видел, кроме того, как трансформировать трагедию в фарс. Даже ценой подобных инсинуаций по отношению к старшему по званию. Почти весь присутствующий народ, включая женщин, обмяк и начал с откровенным, но своеобразным интересом рассматривать сына гор. На меня уже никто не обращал внимания.

— Сука! — хватая ртом воздух, взревел обломавшийся с разоблачением джигит, — Я тебя убью, щенок!

Потеряв контроль над своими чувствами и разумом, майор отшвырнул ногой стул и по прошлому опыту помня, что он создан не для полётов, рванул ко мне, огибая стол.

Бля#дь, дежавю какое-то, твою бога мать! Какое-то проклятое место, этот данилинский кабинет. Надо было всё же Ахмедханову не в следователи, а в театральные трагики подаваться. Или в каскадёры на худой конец…

Пока разум просчитывал варианты, моя правая рука сама собой потянулась за спину.

Глава 7

— А ну стоять, Талгат! — как невыложенный кабан во время гона, диким рыком взревел хозяин кабинета, — Стоять, я сказал!!! Еще шаг сделаешь и в ту же минуту удостоверение мне на стол положишь!

Даже я, который изначально был готов к чему-то неординарному, едва удержался, чтобы не присесть на корточки и не прикрыть голову обеими руками. От испуга. Громогласному и внушительному рыку майора Данилина в этот миг мог бы позавидовать любой командир гвардейского войскового соединения. Отдающий на плацу вверенной ему дивизии команду «К торжественному маршу!».

Как бы там оно ни было, но Ахмедханову этого окрика хватило. Обогнуть приставной стол он не успел. Прервав атаку в сторону малолетнего подонка и разрушителя своей карьеры, он сначала просто замер. Потом выпрямился, но лишь на долю секунды. Уже в следующее мгновение плечи его безвольно поникли. Надо полагать, от изрядно накопившихся за последний год невзгод и нервных потрясений. Коих, надо признать, в его судьбе случилось немало. Стараниями всё того же подонка и разрушителя.

Теперь дикий джигит выглядел так, словно грозный возглас начальника отделения разом выдернул из него позвоночник. Даже глаза Талгата Расуловича, из которых секунду назад в мою сторону снопами сыпались искры, вдруг погасли. Как угли в отслужившем своё костре, неблагодарно и обильно обоссанном толпой туристов. За дальнейшей его ненадобностью.

— Ты, Корнеев, почему вчера после службы оружие не сдал? И брал его зачем? Ты же не был на сутках! — чуть тише, но по-прежнему грозно обратился ко мне Данилин, — Ты кем себя возомнил, старший лейтенант? Или инструкции не для тебя писаны⁈ Почему, я тебя спрашиваю, ты вчера перед уходом не сдал свой пистолет в оружейку? Как это для всех положено?

Твою же мать! Я чуть было не выругался вслух. Ведь прав Алексей Константинович! Абсолютно прав и прав на все сто! Вместо того, чтобы спуститься вчера в дежурку и обменять свой табельный «ПМ» на карточку-заместитель, я, накрученный встрявшим в моё частно-оперативное мероприятие Ахмедхановым, позорно сбился с колеи. И сунул его вместе с проклятущим уголовным делом в свой служебный сейф. Поскольку уже завладел бандитским «ТТ». И забыв про всё, с перенапряженной головой уехал на разгрузку военных. Там, в моём служебном сейфе, мой табельный ствол сейчас и лежит. А по всем правилам он должен находиться в оружейной комнате Октябрьского РОВД. Особенно, если учесть, что я следователь и в составе следственно-оперативной группы не состоял, и не состою. Ни вчера, ни сегодня. Прав начальник, ох, как прав!

— Ответа не слышу! Какого черта, старлей⁈ — нервно схватив со своего стола какую-то бумажку и потрясая ей над головой, сорванным голосом зло зашипел на меня Данилин, — Это ты меня таким образом под выговор, что ли решил подвести? Слушай, а, может, прав Талгат и ты на моё место нацелился, а, Корнеев? Потому и в область переходить не желаешь? Чего молчишь, щенок, я правильно угадал? — начальник следственного отделения в исступлении продолжал трясти перед собой скомканной бумажкой и выплёвывать в меня совсем уже какие-то нелепости.

Хрен его знает, что это за шняга зажата в руке Алексея Константиновича, но пока он еще что-то способен воспринимать, надо хотя бы попытаться разрядить эту ситуацию.

— Никак нет, товарищ майор! — придя в себя, вжикнул я замком «молнии» на папке, — На ваше место