Ангел - Гарри Килворт

Ванесса Вангелен сидела напротив Стэна Мановича. Поверхность разделявшего их широкого стола была испещрена пятнами от кофе и местами с отшелушившимся лаком, что делало ее похожей на географическую карту. Картина на стене над головой полицейского изображала осень в канадском лесу — один из тех безликих пейзажей, которые тысячами продают в дешевых магазинах. Картина угнетала Ванессу. Особенно угнетали ее багровые цвета осенних листьев.

Комната была пропитана прокисшим сигарным дымом, сочившимся, казалось, прямо из потрескавшейся кожи кресла Мановича. В пепельнице, стоявшей между Ванессой и полицейским, тлел окурок. Дым щипал ей глаза, жилет Мановича был обсыпан пеплом.

Ванесса придала своему узкому липу такое выражение, чтобы у мужчины, сидящего по другую сторону стола, не было сомнений по поводу того, что она о нем думает. Манович неодобрительно взирал своими бледно-голубыми глазами на это выражение, а в уголках его толстогубого рта выступила слюна.

— Значит, донесла на меня, да? — начал он.

— Я сообщила в полицию, что подверглась сексуальным домогательствам со стороны осуществляющего надзор полицейского. Скажите спасибо, что я не позвонила вашей жене.

— За это я мог бы упечь тебя в тюрьму.

Ванесса бросила на него презрительный взгляд.

— Об этой угрозе мне тоже придется сообщить.

Он махнул рукой.

— Не выводи меня больше из себя, Ванесса. И запомни — мне плевать на то, что ты скажешь моей жене. И ей на это плевать. Такие у нас отношения. Но я точно знаю, что она не побежит в полицию, если парень вроде меня обратит на нее внимание. Она этому только обрадуется. Не стыдно, что настучала на меня? Я думаю, у нас не очень любят стукачей. Пойми, меня все это просто забавляет, не более того.

— Что вы от меня хотите? Чтобы я обезумела от страха, как все те, кого вы запугивали? Я не преступница. Психиатр…

— Ну да, я знаю, заключение психиатра помогло тебе на суде выкрутиться, но это не означает, что ты совсем невиновна, иначе тебе не дали бы условный срок. Я вовсе не собираюсь над тобой измываться, и мне безразлично, к кому ты побежишь со своими жалобами. Пока я справляюсь со своей работой, мне нечего бояться. Думаешь, я испугался Спитца? Так, что ли?

Он переложил с места на место несколько бумаг на столе, и этот жест не оставил у нее ни малейших сомнений относительно ответа на вопрос. Странно, но похоже, что маленький, но находчивый Дэнни действительно здорово напугал этого типа.

— Между вами что-нибудь есть? — с ухмылкой спросил Манович.

Ванесса замечталась, вопрос застал ее врасплох, и она разозлилась. Грубость Мановича и его грязные намеки приводили ее в ярость. Почему люди такого сорта считают, что им все дозволено в обращении с поднадзорными? Ему надлежит помогать ей, а не пытаться влезть в душу. Это он болен, а не она.

— Как вас вообще могли назначить ответственным за надзор? Вы так грубы и невоспитанны! Неужели не существует никакой системы отбора, которая отсеивала бы таких, как вы?

Он покачал головой и улыбнулся.

— Не много ли ты болтаешь? Я тоже мог бы пожаловаться…

Ванесса мгновенно поняла намек и почувствовала приступ тошноты.

Он снова ухмыльнулся.

— Видишь ли, Ванесса, — начал он, облокотившись о стол, — у таких женщин, как ты, нет защиты против таких людей, как я. Мы всегда побеждаем. Я могу вывалять тебя в грязи, а тебе все равно придется вернуться, чтобы получить еще. И ты ничего не поделаешь.

Она смотрела на тонкие волоски, зачесанные на лоснящуюся лысину. На редкость отвратительный тип. Немного похож на ее отца.

Сигара с обслюнявленным кончиком все еще дымилась в коротких и толстых пальцах Мановича. Ванесса выхватила окурок, прижала его к руке возле запястья и истошно завопила. Манович в испуге вжался в кресло.

Раздалось короткое шипение, и в воздухе запахло горелым мясом.

— Он сжег меня! — закричала она и бросила сигарный окурок на стол.

Кто-то заглянул в комнату через мутный дверной глазок.

— Господи! — прошептал Манович; на его широком лбу выступили капельки пота. — Чего ты, черт возьми, добиваешься? — Обеими руками он вцепился в ручки кресла, как будто собирался взлететь, пробив в потолке дыру. Ванесса буравила его взглядом.

— Думаете, вам поверят, если вы скажете, что я сожгла себя сама?

Под пристальным взглядом Ванессы он поежился и сник.

— Отвяжитесь от меня. Раз и навсегда.

Похоже, за дверью кто-то прислушивался, пытаясь разобраться, что происходит в комнате. Манович бросил взгляд на дверь, и по его лицу потекли струйки пота. Наконец послышалось цоканье удаляющихся женских каблуков.

— Хорошо, хорошо, — сказал полицейский, напуская на себя озабоченный вид. — Вы сейчас работаете? После суда вам не предлагали уйти с работы?