Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

помнят имена, вычеркнутые из Имперских свитков. Мне нужны сведения о древних ветвях крови. О тех, что исчезли, но могли оставить потомков. Ищи записи не только о Домах, но и о родах, что когда-то соединились с ними браками.

– Сколько у меня времени? – Спросил архивариус.

– Месяц. – холодно ответил старейшина. – Но принеси мне то, чего нет в обычных свитках. Мне нужны истоки…

Тот кивнул и исчез так же бесшумно, как появился. А перед старейшиной уже стоял другой человек. Такой же безликий и незаметный, который, точно также получив отдельный приказ, также исчез в полумраке. А за ним ещё один… И ещё…

Вскоре в тишине покоев старейшина остался один, глядя в глубину тлеющей жаровни. В его голове уже выстраивалась сеть мыслей и предположений. Если его догадки подтвердятся, то этот самый Анд Рей может оказаться наследником сразу нескольких пересёкшихся линий Древней крови – сплавом сил, которые когда-то изменили ход имперской истории. А значит… И угрозой, и оружием одновременно. А такое стечение обстоятельств говорило о том, что самая главная часть этой хитрой игры только начиналась.

Вечером, когда разговоры в зале старейшин затихли и каждый разошёлся под видом обычных дел, один из них, сухопарый и чуть сутулый, но с цепким взглядом, что редко упускал детали, тихо вызвал к себе доверенного человека. Этот агент – мужчина средних лет с осунувшимся лицом и глазами, которые привыкли читать не строки, а пустоты между ними, уже давно служил ему в делах, о которых не упоминали даже на тайных советах.

Без лишних слов он получил короткий свиток, на котором было всего несколько имён и указаний маршрута, а также один необычный знак – трёхлучевая печать, дающая доступ к закрытым фондам храмов, но только если её предъявит человек, имеющий прямое поручение от высокого покровителя. Этот агент старейшины уже сам прекрасно понимал, что сейчас речь шла не о проверке слухов, а о раскопках в слоях времени, куда мало кто решался заглянуть.

Его путь начинался с северо-западных земель, где в глубине гор, среди разрушающихся монастырей, ещё хранились фрагменты хроник, написанные на потемневших от времени бамбуковых пластинах. Первая остановка – храм Белого Облака. Монахи встретили его с вежливой отстранённостью, но стоило архивариусу показать печать, как главный хранитель, худой старец с жёлтым, словно высохшим лицом, стал заметно внимательнее.

В тихой зале, где на каменном полу стояли лакированные сундуки с табличками, он извлёк несколько свитков, покрытых узорами плесени и пятнами копоти. Эти тексты упоминали о родах, исчезнувших задолго до появления нынешних династий. Среди них были загадочные "Хранители Восточного Змея" и клан "Сыновья Грома" – оба когда-то славились редчайшими боевыми техниками и связью с могущественными духовными зверями, но исчезли без следа.

Оттуда архивариус направился к уединённому святилищу в ущелье Семи Водопадов, где летописи велись не на бумаге, а вырезались на каменных плитах, вмурованных в стены. При свете масляных ламп он разглядел символы, говорившие о слиянии двух древних кровей в одном теле – событии, которое всегда становилось либо благословением, либо проклятием.

Первые намёки, что кто-то когда-то уже рождался с сочетанием силы, близкой к той, что виделись в этом таинственном Анд Рее, начали складываться в тонкую нить. В легендах говорилось о мужчине, способном вызывать бурю и подчинять себе дракона, но имя его везде было выскоблено или залито чернилами.

Архивариус понимал, что впереди будут места, где хранители сведений могут быть менее гостеприимны, а сами записи – защищены не только замками, но и старой магией, что не терпит чужого вмешательства. Но именно это и значило, что он идёт по верному следу.

В глубинах одного из древнейших храмов, куда его допустили лишь после долгих переговоров и щедрых подношений, архивариус семьи Ло оказался в прохладном, почти беззвучном святилище, где стены были сложены из камня, чернеющего от времени. Воздух там был тяжёлым, как в склепе, и пах старой золой, затхлостью и засохшей травой, которую когда-то сжигали в ритуалах.

Он шёл по узкому коридору, освещённому лишь колеблющимся светом масляной лампы, и с каждым шагом тишина становилась всё гуще – словно сами звуки боялись проникнуть сюда.

В зале летописей, куда он, наконец, вошёл, было всего несколько каменных постаментов. На них лежали свитки и резные дощечки, покрытые письменами, настолько древними, что даже опытный хранитель не смог бы сходу их прочесть. Но именно у самого дальнего постамента он ощутил странный холод, пробирающий до костей, будто из-под каменного пола просачивался ветер зимней ночи.

Протянув руку к одному из свитков, архивариус услышал едва уловимый, но зловещий звук – как если бы по сухому камню медленно ползла чешуйчатая змея. Лампа мигнула, и её пламя вытянулось в тонкий дрожащий язык, склоняясь к свитку, словно к чему-то живому. В тот же миг на свитке проступил слабый отпечаток чьей-то ладони – не свежий, а словно застывший в слое времени.

И тут он понял, что эта летопись была защищена не просто печатью, а древней магией забвения, которая была вплетена в ткань самого пергамента, и стоит лишь прикоснуться к ней, без должного обряда, как память о прочитанном начнёт вытравливаться из разума, стирая даже саму причину, по которой он сюда пришёл.

На мгновение архивариусу почудилось, что из тёмных углов зала на него смотрят – не глазами, а чем-то иным. Вниманием, которое нельзя назвать ни доброжелательным, ни человеческим.

Он резко отдёрнул руку назад, но заметил на кончиках пальцев уже проступающий лёгкий налёт инея, которого не было мгновение назад. Этот мороз не таял, а наоборот, медленно расползался по коже, рисуя бледные линии, похожие на старинные руны. И в глубине души он понял, что кто-то уже пытался найти эти записи, но либо потерял разум, либо… Просто исчез.

Чтобы избежать такой незавидной участи в этом тёмном подземелье храма, куда не допускали даже местных жрецов без особого дозволения, архивариус зажёг три чёрные свечи, поставив их в вершины треугольника, вычерченного мелом с вкраплениями толчёного обсидиана. Каменные плиты под его ногами холодили босые ступни, а стены, казалось, слегка дрожали, словно что-то по ту сторону реальности уже знало, что его ждёт.

Потом он аккуратно разложил перед собой свиток с инструкциями – древний, с вытертыми краями, на котором чернила местами превратились в бурые пятна. Чтение шло с трудом. Слова в этом свитке были написаны старинным диалектом, а некоторые знаки словно пытались ускользнуть из поля зрения читающего его разумного. Но он продолжал, вытягивая слова, как гвозди из трухлявой доски.

Когда он коснулся печати,