Фантастика 2025-147 - Юлия Шахрай

Он медленно прижал ладонь к руне, ощущая, как кости в пальцах звенят от отзыва. Этот знак он видел только в одном месте – на глиняных табличках из секции, куда не пускали никого, кроме старших хранителей. Там говорилось о Вратах Падших Династий, о ночи, когда погибли семь Великих родов и три высших правителя Дао Цзы, а культивация в Поднебесной Империи рухнула в долгий мрак.

Но теперь этот знак – не легенда и не пыльный след в записях – горел прямо в его ладони, оставленный тем, кто ходит незримым рядом, возможно даже поблизости с тем самым Анд Реем.

Его сердце пропустило удар. Значит, наблюдатель – не просто представитель давно исчезнувшей секты. Он тот, кто несёт в себе личную клятву, связанную с тем самым родом, что давно исчез из летописей, но чей силуэт уже начинают вырисовывать на Анд Рее. Личная цель. Личная месть. И, возможно, желание повторить ту самую катастрофу, что когда-то похоронила целую эпоху.

Мелкий треск магии разнёсся под куполом, и архивариус понял – наблюдатель знает не только запрещённые пути, но и способен подделывать или размывать родовые печати. Это значит, что он уже проник в саму ткань защит храма. И, впервые за десятилетия, на лице старого хранителя появилась тень паники.

Он не стал ждать ночи. И как только печать, наложенная на свитки, дала треск и знак древней вязи застыл в его памяти, архивариус резко сжал в кулаке ту самую трёхлучевую печать, что дала ему доступ, и вышел из храма подобно тени – тихо, быстро, без привычной церемонии прощания. Каждая ступень за спиной отзывалась в груди тяжёлым эхом. Там осталось нечто, что нельзя было медлить, и каждое мгновение могло обернуться новой угрозой.

Ночь уже поднималась тяжёлыми слоями тумана, когда он надел плащ и пустил коня под узду. В этот момент его сердце колотилось не просто от усталости, а от свежего ужаса понимания, что теперь он несёт не просто сведения, а метку, вокруг которой крутится судьба благородных домов, что ещё существуют. В свёртке под одеждой лежали бамбуковые дощечки, обёрнутые воском… А в подсознании жгло знание, что эти дощечки потянут за собой людей – живых и мёртвых.

Едва дорога свернула в горный перевал, он почувствовал первую нотку преследования. Не звук копыт… Не тени… А ту же пустую плоть взгляда, о которой “говорил” древний храм. Взгляд, что пробирает до костей, не оставляя следов на земле, но оставляя ощущение чужого дыхания у затылка. Он нервно и даже испугано оглянулся. Но в туманной ночной мгле не было ничего видно, кроме камней. Но камни помнят шаги. И он знал, что кто-то уже идёт по его следам. Кто-то идёт по старым тропам, которые знают лишь посвящённые.

И первая попытка его остановить сорвала покров ночи в виде внезапного шквала стрел. В тот момент он уже выскочил на узкую перевальную тропу, где камни сливались со склонов, и в следующую секунду из расщелин над дорогой посыпался веер черных стрел. Это была не случайная засадная охота. Стрелы летели слишком связно, с ясной целью – выбить всадника из седла. Он чувствовал, как от первой стрелы дрогнула кромка плаща… Как одна стрела срезала воздух у прямо у его уха… Следующая задела лошадь, и та с ржанием встала на дыбы… Его сердце лихорадочно стучало… А железные подкова на копытах испуганного животного забрызгали высекаемыми искрами камни.

Ведомый рефлексами, воспитанными годами служения и скитаний, он бросился в сторону обрыва, стараясь не дать лошади свалиться с него. Одновременно он вспомнил старое поверье про “холодную мантию” – маленький чародейский оберег, что дал ему ещё один из старейшин. Он вытянул руку под плащом и нащупал гладкий амулет. Это не было лекарством. Это была точка отвода. И на мгновение звук стрел стал мутным, будто поглощённый тяжёлой тканью. Благодаря этому он сумел направить лошадь в узкую просеку, где острые скалы и нависшие ветви могли помешать стрелкам целиться в него. Но одна стрела всё же попала в цель. Скользнув по его плечу, и оставив после себя горячую палящую боль и тонкую дорожку крови. Хотя и не смертельную.

Когда лошадь понеслась дальше, он видел, как из расщелин над ним появляются какие-то силуэты. Они не были обычными бандитами. На их плащах, мельком, когда луна падала в голые щели, проступали крошечные метки – те же извилистые руны секты Песнь Пустоты. От их свиста в темноте по коже пробежала волна животного страха. Эти люди знали не только путь, но и то, как нарушить ритм сердца.

Он едва успел оторваться от преследователей, добравшись до перевала. Текущая по рукаву кровь холодила, но мыслей о том, чтобы заехать в ближайшую деревню, у него не было. Слишком велика была вероятность того, что преследователи устроят заслон у каждой из троп. Поэтому он и выбрал длинную, извилистую дорогу через заросшие холмы. Этот путь был медленнее, но менее предсказуем. Почти целый день и полночь он плёлся по нему, словно человек, которого ведут по канату. С одной стороны его подгоняла необходимость доставить свои записи, с другой – тормозило постоянное ощущение, что чей-то взор скользит по его спине.

Второй удар пришёл, когда он решил остановиться в придорожном трактире, посреди полузаброшенной деревни, чтобы сменить одежду и обработать рану. Трактир был пустоват, горшки тихо булькали на печи, за углом жевал какие-то травы анекдотичный старик-хозяин. Архивариус семьи Ло сел за стол, заказал миску супа и, держа свитки скрытыми в мешочке под рубахой, и попытался привести свои мысли в порядок.

Именно здесь и началось то, что можно было бы назвать проверкой искусства маскировки. Женщина в полупрозрачной накидке, прелестная до излишества, предложила бокал вина “для восстановления сил усталого путника”. В костюме она была обычной дворней, проще говоря – трактирной служанкой, которая была бы не прочь за пару-тройку монет переспать с посетителями трактира, но её улыбка и манера подавать напиток “пахли” расчётом. Он едва коснулся кубка губами – и чуть не заметил странную горечь, которую не могла придать ни трава, ни дрянной алкоголь. Лицо женщины мелькнуло, и он уловил в её руке блестящую жилку. Это была та же микроскопическая руна, что он видел ранее в том самом древнем храме.

Здесь он действовал иначе. Не храбро, но умно. Вместо того, чтобы дать волю телу, он легко уронил