И грянул град - Лориана Рава

чтобы он не окочурился от разоблачений? Так в чём мне раскаиваться, если я действовал правильно? Не могу же я отказаться от расследований, потому что у негодяя может оказаться слабое сердце? Они-то моего сердца не щадят!

В последних словах Инти прозвучала нотка отчаяния. Мать-Земля поняла, чего так испугался отец -- что его дочь повторяет путь Ветерка.

-- Я не виню тебя, отец! -- вскричала девушка. -- Дело в другом. Не знаю, как объяснить... Но если бы за тобой не было ничего сомнительного, может быть, про тебя бы меньше выдумывали всякого?

-- Кажется, я понял, о чём ты. Ты хочешь узнать, можно ли жить и работать так безупречно, чтобы твоя репутация всегда была кристально чистой, и даже от врагов не пало ни тени подозрений?

-- Да, отец!

-- Видимо, нельзя. Я знаю немало случаев, когда в весьма жестокие передряги попадали те, кого было не в чем или почти не в чем упрекнуть. Когда клеветали на невинных. А есть люди, которые думают, что любой человек, которого мы арестовывали, уже по определению невиновен, так как считают меня злодеем, а всю мою деятель чистым злом самим по себе. Но прямо они в этом не признаются, делая вид, что недовольны лишь злоупотреблениями, которые же сами мне и приписывают. Но ты ведь таким не веришь?

-- Конечно, не верю, отец.

-- Хорошо хоть, что это понимаешь. Но в любом случае, думать, что безупречная добродетель хранит от бед -- глупая и вредная иллюзия, которая даёт утешение маленькому обывателю. Но крушение такой иллюзии с приходом беды всегда мучительно. К тому же некоторые обыватели под безупречностью понимают "не лезть не в своё дело", то есть, заподозрив где-то преступление, не докапываться до истины самому и не сообщать о своих подозрениях в нашу Службу. Ведь так легко не ошибаться, ничего не делая! А у человека деятельного и активного неизбежно будут ошибки. Больше или меньше, но сколько-то будут. Были ошибки и у меня... И конечно, на фоне безупречных и ни во что не лезущих чистоплюев я смотрюсь не блестяще. Но, видно, таких безупречных у нас оказалось слишком много! -- Инти горько усмехнутся. -- Не может быть, чтобы переворот готовился и никто ничего не замечал. Видимо слишком многие из заметивших предпочитали не обращать ни на что внимание, и тем самым они обрекли на гибель многих и многих, возможно, что и себя... Я ведь знаю, что многие из твоих собратьев-артистов считали доносы пороком, а недоносительство добродетелью, разве не так?

-- Так...

-- Но если бы кто-то из них донёс бы о готовившемся заговоре, те, кто сейчас уже мёртв, и те, кто погибнет в грядущей войне, остались бы живы, разве не так?

-- Так...

-- А о необходимости безупречности ведь тебе говорили те же самые люди, чью немудрость я тебе только что доказал. Теперь ты всё поняла, или у тебя остались сомнения?

-- Я всё поняла, отец! -- и девушка горячо обняла отца. Тот вздохнул с облегчением.

Тем же вечером Заря уговорила своего мужа согласиться ехать в Тумбес. После рассказа Морской Волны об их приключениях в Кито Заре совсем не хотелось туда соваться. Конечно, и в Тумбесе может быть неспокойно, но там хотя бы есть к кому обратиться за поддержкой, Кито же казался ей вдвойне опасней оттого, что она там никого не знала. В конце концов Уайн согласился с доводами жены.

С утра прибыл отец Уайна с двумя помощниками. Они, оказывается, отправились в путь вчера поздно вечером и ночевали в Рубеже. Так у них был целый день на работы.

Конечно, Инти рассказал пришедшим о себе по минимуму. Он, мол, торговец Саири, возвращался в столицу из очередной экспедиции, по дороге встретил Уайна с женой и детьми, и те ему рассказали о перевороте и последовавших за ним погромах. После чего он решил напрямую в Куско не соваться, но надо было выяснить судьбу своей родни. Вот и выяснял до сего момента. Кого-то вызволил, кто-то пропал без вести.

-- Ну, вообще твоя родня выглядит неплохо, -- ответил его собеседник, -- может и мой сынок зря с места сдёрнулся.

-- Но ведь у вас у самих старейшину убили. И после этого говорите, что зря!

-- Ну, то старейшина, к тому счёты были.

-- И к Уайну были. Думаю, что ты знаешь об этом не хуже меня.

-- Да этот, Скользкий Угорь, вроде сунулся, увидел пустой дом, понял, что никого нет, и уехал куда-то в столицу опять. Теперь ему не до Уайна. Имущество мы у себя спрятали, а пустой дом ему не особенно и нужен. Сейчас ведь и в столице немало домов опустело. Да и вообще в столице, где бурлит, улов богаче будет. А у нас вроде всё спокойно, может, вернуться Уайну?

-- Я бы на его месте не возвращался. Есть враги, для которых и месть самоценна. И одно дело рисковать самому, а другое -- рисковать ещё женой и детьми.

-- Да что они сделают-то теперь...

Инти почувствовал, что разговор заходит в тупик. Его собеседник просто не осознавал всего ужаса того, что произошло. Нужно было найти какие-то аргументы, которые могли бы его убедить, но Инти не мог их в тот момент найти. И в этот момент подошла Тучка, тронула Инти за краешек туники и сказала:

-- Дядя, а где мой папа?

-- У мамы спроси, -- устало отмахнулся Инти.

-- А я спрашивала, а она в ответ молчит. И плачет!

Тут Инти понял, что от ответа не уйти. Он поднял малышку на руки и сказал глядя ей в глаза:

-- Понимаешь, Тучка... твоего отца... его больше нет. Он умер.

-- А почему? Он болел?

-- Нет, его убили... запытали насмерть...

-- Как это -- запытали?

-- Ну его схватили нехорошие люди, они думали, что он вор, и если ему сделать очень-очень больно, то он скажет, где прячет награбленное. Но твой отец не был вором, ничего не прятал, и потому не мог им ничего сказать. И ему сделали так больно, что он умер. И теперь его больше нет.

Девочка задумчиво посмотрела и сказала:

-- А маме тоже сделали очень-очень больно. Она не умрёт?

-- Не, не умрёт уже. Раз раньше не умерла, то теперь не умрёт.

-- У мамы кровь была. Они её сперва повалили, задрали юбку, а потом, когда отстали,