И грянул град - Лориана Рава

-- Ну, раз кровь шла, то конечно, больно, -- Инти отвел глаза, не в силах больше смотреть прямо. -- Но она не умрёт, не бойся.

-- Значит, папе было больнее?

-- Больнее, больнее, конечно, больнее -- и спустил девочку с рук. -- Иди лучше маме помоги, ей трудно одной.

Когда девочка убежала, Инти сказал, обращаясь к своему собеседнику:

-- Теперь ты понял, от чего Уайн хочет жену и детей уберечь? Я вот своих близких не уберёг... Теперь сам плакать готов и волосы на себе рвать.

Утро для Зари прошло в хлопотах о детях, Томасик уже пытался ползать, и надо было следить, чтобы не уполз не туда и не схватил руками не то, и вообще не путался под ногами. Наконец пришло время кормить его обедом и укладывать спать. Заря сидела с ним глубине хижины, как вдруг к ней заглянул Уайн, сделал руками такой жест, как будто сова взлетает, и сказал: "Ууу!". Этот сигнал обозначал -- припёрлась тёща. Затем добавил словами шёпотом: "Ты ей не говори, что мы в Тумбес едем, скажи, что в Город Звездочётов". Заря кивнула, она и сама понимала, что их план поехать в Тумбес может быть поводом для скандала, а об опасности, грозящей их семье, её мать и знать ничего не желает.

-- Я её расспрошу о проповеднике, -- добавила Заря.

-- Только осторожно, сама не сболтни лишнего.

Заря кивнула. Уайн прижал палец к губам. И через мгновение в закуток заглянула Уака.

-- Понятно, -- сказала тоже шёпотом она, увидев, что Заря собралась дать малышу усыпляющую грудь, и вышла. За ней вышел и Уайн.

Где-то через пачку коки Заря вышла, оставив в закутке заснувшего Томасика. Её уже поджидала мать с какой-то брошюрой в руках.

-- Давай выйдем, поговорим на улице. Посмотри, что я тебе принесла.

Заря глянула на брошюру, и по кресту на обложке поняла, что это что-то околохристианское. И озаглавлена она была "Путь к спасению".

-- Я очень хочу, чтобы ты это прочитала и твой муж это прочитал. Это то, что нужно знать всем-всем людям. Потому что этика христиан самая универсальная.

-- Это тебе проповедник дал?

-- Дал, а что ты видишь в этом плохого?

-- Ты ему рассказывала о нас с Уайном?

-- Рассказывала.

-- И что рассказала?

-- Как я хочу спасти ваши души. Тебе это трудно понять, у него глаза добрые и светятся, а у тебя какие-то замученные, а у мужа злые. Я очень хочу, чтобы вы стали христианами. У них глаза добрые и лица одухотворённые. Вот как у проповедника Люса, но мы его зовём просто Свет.

В этот момент они уже вышли на улицу, где Уайн и Инти выдалбливали из дерева трубу для водовода. Отщепы от неё должны были пойти на растопку.

-- Христианство -- религия рабов, -- сказал Уайн. -- Библия одобряет рабство.

-- Вот видишь, какой злой у тебя муж! Ему бы Евангелие почитать, чтобы глаза добрее стали!

Заря возразила:

-- Но мама, ведь многие библейские праведники и в самом деле держали рабов, и это не осуждается, они считают добродетель и рабовладение совместимыми!

-- А меня не интересует это вопрос, он моей жизни не касается! Христианство ? это про личное, а не про политику. Это про то, что надо любить ближних, а ваш ближний -- это я! Значит, вам надо налаживать отношения со мной! Вот об этом вы в первую очередь и должны думать. Думать о том, что в вашей душе мешает ко мне хорошо относиться, какие грехи и пороки! Вот ты никогда об этом не думала, всегда во всём винила меня.

Заря только отвела глаза в сторону. В юности она много думала о том, как так можно себя вести, чтобы поменьше ссориться с матерью, но как она ни старалась, у неё ничего не получалось, мать всё равно давила и приставала. Потом поняла, что от её поведения ничего не зависит, и можно только сбежать от неё или замуж, или в Девы Солнца.

-- А сам проповедник про рабство ничего не говорит?

-- Ну, Свет говорил в своих проповедях, что всё не так просто, как рисовали это инки. Есть рабство внутреннее, и в этом главная проблема. Нельзя освобождать человека от рабства внешнего, пока он не изжил в себе рабство внутреннее.

Заря мысленно представила себе рабовладельца, который устроил своим рабам что-то вроде построения и, подходя к каждому, оценивает их души с точки зрения внутреннего рабства и решает: "Вот тебя отпущу, а вот ты ещё не изжил, давай старайся, работай над душой дальше". Разумеется, в реальности никогда такого не происходило, и если рабовладелец, даже рабовладелец-христианин, освобождал своих рабов, то руководствовался другими соображениями, прежде всего прагматическими, старый или искалеченный раб мог просто перестать быть нужен. Уака тем временем продолжала:

-- Вот у вас с Уайном есть внутреннее рабство, рабство греху, его надо изжить из себя, и тогда вы станете по-настоящему свободными независимо от внешних обстоятельств.

-- То есть нас можно будет обращать в рабство, это ведь не вредно для тех, кто свободен внутри? -- съязвил Уайн.

Инти добавил:

-- В самом деле, христиане много говорят о порочной психологии раба, но не говорят о психологии рабовладельца, которые обращают в рабство как раз таки свободных людей и позволяет себе обращаться с ними по-скотски. Рабовладелец уверен, что те должны работать на него, да ещё как можно более усердно, а иначе они лентяи. Он смотрит на людей из народа как на лентяев, потому что не получается выжать из них как можно больше, и пишут целые фолианты, доказывая, что просто народ ? не более чем ленивая и тупая скотина, которой опасно давать свободу и права. И это говорится про людей, которые обречены на смерть от непосильного труда. Насмотрелся я на таких проповедников за время своих путешествий.

Заря посмотрела на Инти с признательностью, а Уака скривилась:

-- И этот человек твой кумир? И это всё умное, что ты нашла в жизни? Какая примитивность!

-- А в чём он, собственно, не прав? -- спросила Заря.

-- Почитай и поймёшь. А я пока займусь Пчёлкой.

Заря покорно кивнула. Всё равно пока нет воды, стирать или мыть посуду нельзя, придётся-таки проглядеть эту книжку, чтобы мать отвязалась.

Она раскрыла брошюру и пробежала глазами