И возродятся боги - Наталья Способина

– Овладей собой – и овладеешь Силой, – голос Алвара прозвучал едва слышно, как будто он боялся кого-то потревожить.

Я перевела на него взгляд, и он, заметив это, чуть склонил голову и прижал ладонь к груди. От его улыбки, такой привычной и родной, я еле сдержалась, чтобы не разреветься. А потом до меня дошел смысл сказанного.

– Миролю-у-уб? – протянула я.

Тот встал в полный рост и посмотрел на меня сердито:

– Ну а куда ей было деться, Силе этой проклятущей? Из Гаттара она вырвалась, землетрясениями по миру покатилась. Я и не понял, как в меня шарахнуло.

– И как теперь? – растерянно спросила я у Алвара.

– Он молодец, – вновь улыбнулся Алвар. – Смог Силу в себе удержать.

– Да не смог я, – огрызнулся княжич. – Она сперва в меня, потом из меня, потом опять в меня… А потом сама как-то зацепилась. Не я ее сдержал. А теперь вон как подумаешь что, так сразу дрожь по земле. Мне как теперь с этим-то?

– Не капризничай, – сочувственно усмехнулась я. – Вон Альгидрас с несколькими стихиями живет, и ничего.

– Так хванец твой как глыба ледяная. В нем не кровь, а вода течет, верно. А я так не могу!

Альгидрас на миг поднял на него усталый взгляд, а потом погладил Гриту по голове и ничего не ответил. Зато Алвар демонстративно рассмеялся.

В это время к нам подошел Вран. Он успел смыть с лица кровь, но менее жутко выглядеть не стал, потому что место вокруг рассеченной брови отекло, отчего левый глаз почти полностью закрылся.

– Больно? – участливо спросил его Димка, и Вран кивнул, кажется даже не вникнув в вопрос.

Доковыляв мимо нас до Алвара, он что-то ему протянул. Секунда ушла у меня на то, чтобы понять: на его ладони лежит ритуальный перстень Алвара. Еще секунда – чтобы вспомнить, на ком я видела его в последний раз.

– А где Криш? – шепотом спросила я у Альгидраса, заранее подозревая ответ, но надеясь на чудо.

Чуда не произошло: Альгидрас кивнул в сторону сложенных на берегу тел. Я прижала ладонь ко рту, надеясь, что Димка не услышал моего вопроса. Как же жить теперь со всем этим?

Вран что-то вполголоса сказал Алвару, и тот поднял на него взгляд, одновременно растерянный и обреченный. Я не пыталась пользоваться Силой аэтер сейчас, помня о том, что мир и так держится на волоске, но вдруг почувствовала, что Алвар безгранично устал. Даже минимум движений – взять с протянутой ладони горящий алым перстень и надеть его на руку – требует от него неимоверных усилий. А еще я поняла, что Димка стоит в паре шагов от Алвара, а не сидит у него на коленях, не держит его за руку, не прижимается к его боку… Видимых повреждений на савойце не было, но эта история научила меня не верить глазам.

Именно в этот момент Дима заинтересованно подался вперед, чтобы получше рассмотреть камень на перстне, в котором, казалось, переливалась раскаленная лава, но Алвар едва заметно качнул головой и произнес:

– Димар, я ведь просил.

Димка тут же сделал шаг назад.

«Море горит… И море, и, кажется, весь мир…»

Я оглянулась на море. Из него по-прежнему то и дело вырывался огонь, а небо вдалеке застилал черный густой дым.

– Алвар? – позвала я, но тот даже не взглянул в мою сторону. Вместо этого сказал Альгидрасу:

– Брат Сумиран здесь.

Альгидрас на миг прикрыл глаза, а потом развернулся к морю. Проследив за его взглядом, я заметила группу людей. Они шли по дальнему краю берега, со стороны пещеры. Лодка средних размеров была наполовину вытащена из воды недалеко от того места, где мы обнимались с Димкой.

– Откуда они здесь? – спросила я.

– Так, верно, с того острова, на который он вас посылал. Им-то пожары нипочем, – вполголоса произнес Миролюб, и землю под нашими ногами слегка тряхнуло. – Да что ты будешь делать, – голос княжича прозвучал раздраженно.

– Успокойся и дыши, – посоветовал Альгидрас таким тоном, будто вокруг не происходило ничего стоящего внимания.

Миролюб сердито на него зыркнул, а потом повернулся ко мне:

– Говорю же, вода вместо крови.

– Да не вода, – спокойно произнес за нашими спинами Алвар. – Просто он знает, что стоит дать себе волю – и мир погибнет.

То, как Алвар это произнес, заставило меня обернуться к нему. Он смотрел на приближавшихся людей, и в его взгляде читались отчаяние, бессилие и такая тоска, что мне дико захотелось его обнять. Димка, видимо, чувствовал то же самое, потому что рванулся было к Алвару, но тот предупреждающе поднял ладонь. Отсвет от перстня мазнул по его лицу алым.

– Дима, иди сюда, – позвала я сына.

Тот подошел, притихший и испуганный, и взял одной рукой мою руку, а второй – свободную руку Гриты, чью левую ладошку все еще сжимал Альгидрас.

Алвар проследил за Димкой отстраненным взглядом и на миг прикрыл глаза.

Я боялась думать о том, что сейчас с ним происходит. Я всем сердцем желала сохранить иллюзию того, что все уже хорошо: самое страшное позади. Поэтому малодушно отвернулась, надеясь, что почувствую, если вдруг ему понадобится моя помощь.

Горстка людей старейшины при виде вновь прибывших заволновалась, и кое-кто даже вытащил оружие. Они стояли рядом с телами погибших и явно не знали, что делать. Вран направился в их сторону, и я с удивлением отметила, что он почти не хромает. Вряд ли он исцелился чудесным образом, скорее собрал в себе последние силы. То, как отчаянно Вран делал вид, что он в порядке, привело меня к мысли, что теперь нам и правда некуда отступать.

Люди старейшины убрали оружие, успокоенные то ли словами Врана, то ли поведением людей Сумирана, которые не обращали на них никакого внимания.

Я до последнего оттягивала момент, когда придется взглянуть на самого Сумирана, но он все равно наступил. Сумиран, шедший на пару шагов впереди своих людей, был одет в вышитую куртку, такую же, какую носил Алвар в нашу первую встречу в Каменице. При нем не было оружия, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что оно ему не нужно. И не потому, что за его спиной была дюжина вооруженных людей. Он просто выглядел как человек, который владеет миром. И сейчас, оглядывая свои владения, он явно был недоволен. От осознания его недовольства мне вдруг стало страшно и почему-то немного стыдно. Как будто это я испортила некогда красивый пейзаж. А еще мне очень захотелось, чтоб он прошел мимо, не заметил нас, замерших