Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

металлическое яйцо и, подбросив легонько, отпустил. Прибор взлетел и завис у меня над головой. Яйцо треснуло, и, вывернувшись изнанкой, стало небольшой механической рыбой. Она кувыркалась точно надо мной, будто заключённая в невидимый круглый аквариум, уродливая и кривозубая.

— Латимерия, значит, — буркнул эзер. — Склонность к побегу, а ведь так и не скажешь.

Значит, тюрьма. Из плавников латимерии вытянулись гибкие витые кабели и схватили мои запястья, шею и лодыжки. И вздёрнули с пола на ноги. Хватка у этих кабелей была крепкая, точно у клешней. Навернулись слёзы от страха. И от злости на себя за то, что не только не сопротивлялась и не спорила, но даже не помышляла. Я просто трусила и болталась марионеткой. Только бы сказали поскорее, что меня ждёт…

— Нет пометки о диастимагии, а ошейник с диаблокатором, — задумчиво и лениво бросил лысый куда-то наверх, моей латимерии. — Бардак. Неужели нельзя оформить по протоколу?

— Я а… а-а-а!

Хотела сказать «аквадроу», но клешня пришла в движение. Заломила мне руку за спину, а голову откинула назад. Ошейник на горле щёлкнул и больно упал на босую ногу. Сквозь слёзы перед глазами возникла тросточка с проблесками молний на конце. Эзер помахал ею передо мной и почти коснулся своей ладони. Руку скрутило сильнее, я закричала в потолок. А эзер пробормотал:

— Не суид.

О, а я бы хотела. Только будь я суидом, он бы ткнул разрядом не в ладонь себе, а в глаз. Он сделал пометку в планшете, и латимерия вернула меня в положение куклы на витрине. Я открыла рот, чтобы произнести «аквадроу», но чувствовала себя сильно заторможенной и опять не успела. Конец трости ткнулся мне в плечо. Меня передёрнуло, но витые кабели не дали повалиться.

— Не бумеранг, — по слогам устало выдохнул садист. — Гриоик, вода.

— Я аквадроу! Аквадро…

— Гриоик-ноль-одиннадцать, вода!

Неужели они на самом деле собирались меня утопить, только чтобы узнать наверняка? Латимерия кувыркнулась и потянула меня за кабели к стене с дурацкой табличкой. За ней оказалась ниша и какой-то бак внутри. Механический кукловод дёрнул мою руку и силком погрузил её в бак по локоть.

Через миллисекунду я взвыла: там был кипяток!

От шока я оцепенела, но вместо того, чтобы остудить воду, выплеснула бак целиком в эзера. Бокс наполнился паром и превратился в настоящую баню.

— Буйная! — рявкнули в горячем тумане. — В карцер бентоса!

Бентоса? Но я уже теряла сознание, пока железная латимерия по имени Гриоик-ноль-одиннадцать волокла меня по полу.

* * *

* * *

* * *

Мне снилось, что я на вершине. Что я добралась. Что я молодец.

Но там уже стоял Кайнорт Бритц, потому что поднялся первым с пустыми руками. Я стащила со спины клятый камень мести и ненависти и, взвесив в руках напоследок, бросила в Бритца. Послышался грохот. Но когда пыль рассеялась, на его месте оказалось битое зеркало в полный рост. В нём отражалась я, и эта я опустила глаза… развернулась… и ушла. Но как я могла уйти там, в отражении, если прямо здесь что-то не давало пошевелиться? Оглядев себя во сне, я ужаснулась: это та, другая, уходила прочь. А я стала её отражением, разбитым на миллион трещин.

* * *

* * *

* * *

Пришла в себя от боли и холода. Не того мороза, который кристаллизовал кровь снаружи, а подвального и сырого. Я лежала и подвывала от жжения, но голова ворочалась с трудом. Ошейник грубо врезался в кожу. Всё-таки подвинув затылок, я рассмотрела, что лежу раскинутая на прочной и толстой сетке, сплетённой в виде паутины. Снова совершенно голая под гудящей лампой, как на решётке гриля. А вокруг — стального цвета стены, и весь карцер занимает эта сеть подо мной, и для чего-нибудь ещё едва ли остаётся место. Правую руку я почти не чувствовала, на неё страшно было взглянуть, но боль заливала плечи, ломала спину и прожигала до мозга костей. Поднять левую удалось не сразу, но её тут же притянуло и шмякнуло о паутину. Здесь пленников удерживали гравитацией? На двери крупными буквами светилось:

ЗАДЕРЖКА ОТСРОЧКИ ЗАПУСКА ОТЛОЖЕННОГО ЗАВЕРШЕНИЯ ПРОГРАММЫ БЛОКИРОВКИ ОТКЛЮЧЕНИЯ АНТИГРАВИТАЦИИ ОПАСНА ДЛЯ ЖИЗНИ!

От одного этого канцелярита впору было впасть в кому. Нити врезались в голую кожу. Я будто весила тонну теперь. Повернула голову, оторвав затылок, и вдруг из носа потекло. Кровь быстро заструилась к паутине. Я только успела заметить, что нити на сетке все изгрызены, обглоданы такими же, наверное, как я, несчастными. Я пыталась не стонать, но всхлипы прорывались сами. Долгожданный обморок прервал тот же садист в хромосфеновом черепе. Он хлестнул меня по мокрым щекам и силком пихнул под язык таблетку. Я попыталась выплюнуть, но мне зажимали нос и рот, пока не проглотила.

— Очнись, Эмбер Лау!

Я всхлипнула и разрыдалась. Череп не выражал сочувствия, впрочем, и под маской наивно было ждать сострадания. Я обнаружила, что паутина притягивала меня теперь слабее. Возможно, чтобы эзер не упал на неё тоже. Таблетка, как внезапно выяснилось, оказалась обычной пищевой капсулой.

— Где я?

— Френа-Маньяна, специальная клиника для особо опасных душевнобольных на Зимаре. Терапевтический бентос. Карцер. Гамак для буйнопомешанных.

— Зи… Зимара? — я узнала, что она существует, только пару суток назад, и это слово всё ещё отдавало нуарной фантастикой.

— Здесь, — он помахал планшетом, — сказано, что ты серийная убийца.

— Нет, это не правда. Это месть! Это Альда Хокс…

— Правильно. Сопроводительные документы от Альды Хокс это подтверждают. Тебя контузило на Кармине без малого семь лет назад. Органическое поражение мозга. Посттравматика. Как результат — глубокая одержимость местью. Вскоре последовало убийство минори Маррады Хокс, минори Верманда Бритца, о… и минори Кайнорта Бритца. Глазам своим не верю! Да тут видеоматериалы по первому и последнему эпизоду.

Он развернул планшет, чтобы я снова запечатлела, как тонет Маррада и падает Кайнорт. Хотелось кричать: «Это не я!», но это была я. Слёзы стремительно катились на паутину.

— Ты методично убивала членов ассамблеи, — эзер повысил голос, чтобы перебить мои стенания. — Пока не попалась. Добро пожаловать домой наконец. Я твой лечащий врач. Меня зовут Вион-Виварий Видра.

— Что со мной будет?

— Ровно то же, что и со всеми маньяками. Три Пэ, — усмехнулся Вион-Виварий и некоторое время наблюдал, как ошеломление и страх льются у меня из-под полуприкрытых век. — Пожизненная