Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

— Невелика доблесть безоружного купца распотрошить. Была бы у них хоть дрянная пушчонка на борту.

— Георгия жаждешь? Эх, молодость, молодость. Ты Егор Терентьич ещё насобираешь орденов, цельну кучу, какие твои годы. Его величество флоту простаивать не даст и быть непременно мичману Нилову в адмиралах. А что, у меня бабушка цыганка наполовину, имею свойство к предсказаниям.

— Ладно, Борис Петрович, всё хорошо. А о тебе я рапорт подам, не твоя подсказка, как знать, может и стрельбу б начали американцы.

— Может и начали б, — покладисто согласился Маштаков, — мне поощрение лишним не будет. Погоны прапорщика дело серьёзное.

— Эх, окажись вместо муки и виски, порох и патроны в грузе на «Марте», уже б сегодня мог в благородия выйти, а Петрович, не жалеешь?

— Ожил, Егор Терентьич, — Маштаков расхохотался, — а груз в самый раз. Я мешок то вскрыл на пробу — самая крупчатка высшего сорта. Не то дерьмо кукурузное, которым конфедераты нас потчуют.

Флотилия и в самом деле снабжалась по остаточному принципу, Борегар «лучшие куски» отдавал своим ударным частям, полагая, что ополченцы как-нибудь да прокормятся от щедрот родных и друзей. Русские моряки, те вообще на реке живут, а Миссисипи рыбой богата.

Голодать на флотилии, конечно, не голодали. Офицеры при деньгах даже рабынь заводили, но матросы-сверхсрочники, решившиеся на дальнюю командировку для последующего устройства в русских заокеанских губерниях, предпочитали деньги откладывать и довольствовались ухой и кукурузными лепёшками. Два-три дня в неделю были мясными, но армия у генерала Пьера Густава Тутана Борегара числом выходила за сто тысяч, да еще беженцы из Кентукки. Так что, поставляемые индейцами бычки уходили влёт, не всегда доходя до моряков в виде мясных туш. Широко разрекламированная тушёнка из Техаса, заготавливаемая Российско-Американской Компанией и староверами из Калифорнии, «почему то» никак не могла попасть в Мемфис, Нахимов уехал в Константинополь-Тихоокеанский, пообещав по дороге накрутить хвоста интендантам и в Техасе и в Калифорнии.

Павел Степанович за подчинённых душой болел, верили адмиралу его матросы, ждали улучшения в продовольственном вопросе.

— Не пойму я американцев, — молодой матрос Семён Шипов, вызвавшийся добровольцем вместе с мичманом Ниловым, решился вступить в разговор, — колёсья эти на пароходах. У нас их сроду не было.

— Как же, не было, молодо зелено, — Маштаков посмотрел на Шипова как учитель на заядлого двоечника, — полно было колёсных пароходов. Но его величество как вернулся из Калифорнии в 1847, или 1848, дай Бог памяти, так и издал указ, — только гребной винт, никаких колёс. За эти года и повывелись.

— Его величество ещё и таран запретил, — Нилов улыбнулся, — я тогда в Корпусе обучался, гардемарин, старший класс. Прибыл к нам Константин Николаевич, а ему вопрос про отсутствие в нашем флоте таранов Михаил Львов решился задать. Так Константин Николаевич велел принести топор.

— Зачем?

— А затем, Семён. Презентовал государь его князю Львову и велел не расставаться, в каюте хранить. Когда же случится таран и абордаж, хватать топор и прыгать на вражеское судно, головы рубить супостатам. Мишка доволен, конечно. Сказал, что царский подарок на гербе хочет изобразить, да отца боится.

— Ладно, молодёжь, спите, я подежурю, — Маштаков, после обильного ужина пребывая в отменном настроении, закурил, — эх, чего-чего но табачку здесь полно. И табак то отменный. Никому дым не мешает? Спят уже, сморило. Молодость, молодость. А завтра быть может бой. И как оно обернётся?

Глава 10

Эх, сентябрь-октябрь — осень золотая! Хорошие новости пёрли косяком, начиная с первого сентября 1862 года. Даже не по себе иногда становилось — а ну как прервётся какой-нибудь страшной катастрофой «белая полоса». Но пока, тьфу-тьфу-тьфу, обходилось.

В предпоследний день октября, высочайше и торжественно поименованный как День основания Императорских Училищ, порадовали царя-батюшку «путиловцы», выпускники тех самых учебных заведений. Нет, не пролетарии, а ребята, закончившие Императорские Технические Классы, затем ушедшие в чертёжные (читай конструкторские) бюро под крыло Николая Ивановича Путилова.

Дизель они подарили государю и державе, классический дизель. Хотя в этой реальности быть движку, пожалуй что, судя по фамилиям сконструировавших сие чудо инженеров (Ветрова Михаила и Коровина Павла) «корветом». Да, КОРВЕТ и не иначе! Зря я, что ли, морской офицер?

Работали парни, конечно, по моим «наводкам» из будущего, именуемым среди отечественных изобретателей исключительно с придыханием: «божественными озарениями государя». А как вы хотите — император не только поэт и путешественник, он и в технических вопросах дока, прям как великий предок — Пётр под нумером один, разве что на токарном станке не виртуозит, фигурки шахматные вытачивая.

Недосуг, недосуг царю с железяками ковыряться, страной править надо, изобразил схематично Константин Николаевич в приступе очередного «озарения» чертёж будущего двигателя внутреннего сгорания и вперёд, дерзайте технари, воплощайте идеи самодержца! Технари, надо отметить, старались, в 1857 году создали и запатентовали первый в мире (этом мире) бензиновый карбюраторный двигатель, опередив время примерно на четверть века. Легенда, кстати, хорошая получилась, как и почему родился тот движок, — добыча нефти на Сахалине и Каспии шла ударными темпами, но помимо вырабатываемого керосина, куда девать бензин, солярку и мазут? Потому де и озаботился бережливый император постройкой двигателя, работающего на отходах керосинового производства, потому и дал ценные указания и примерные наброски инженерам.

Да уж, на отходах… Молодой Менделеев свою историческую фразу про «отапливаться нефтью, равнозначно сжигать ассигнации» успел и здесь высказать в полемическом задоре, прямо из солнечной Калифорнии, получив высочайшее одобрение на страницах «Российской Газеты». Так что нефть расходовали рачительно, тщась употребить её в дело. «Калифорнийские осветительные лампы», завоевав российский рынок, за рубеж, увы, продавались малыми партиями, слишком быстро ушлые европейцы создали свои копии «константиновых керосинок». Да и чёрт с ними, Европа куда больше потеряла от снижения на порядок числа «русотуристов», желающих отдохнуть непременно «на водах» и непременно в старушке Европе. Пришлось воззвать к патриотизму и в принудительном порядке, едва ли не пинками гнать «элиту» в бурно развивающиеся Кисловодск и Пятигорск. Зато денежка остаётся в России, не обогащаются за наш счёт сволочные бюргеры…

— Что ж, господа, отличились, молодцы. Сколько на испытаниях отработали два «корвета», почти по тысяче часов? Прекрасно! А «корветы» оттого, драгоценные мои Михаил Николаевич и Павел Сидорович, что поименуем двигатель по вашим фамилиям.

Изобретатели прониклись, им по 26–27 лет всего то, Ветров из разорившихся дворян, Коровин — крепостной, по программе поиска талантливых крестьянских ребятишек отмеченный сельским учителем и «реквизированный» у помещика прямиком в Императорские Классы, едва ли не в лаптях. Так, в лаптях и обносках, многие начинали своё движение к признанию и славе. На 146 %